Стал мне навеки родным бес/конечно чужой и далекий,
вовсе не ангел небесный, его бы узнала я сразу,
нежным гипнозом себе подчинил мое тело и разум,
каждое слово его оставляло во мне след глубокий.
Я подбирала слова, что ронял искуситель умело,
из обещаний повесив монисто на хрупкую шею,
и, как сирена, заслушавшись песен красавца Орфея,
силы чудесной лишилась, когда от любви онемела.
Я, как могла, вдохновленная им, без печали, но с грустью,
прямо на сердце писала ему откровенные строки,
он, я уверена - знал, где находят дорогу потоки,
с чувством несущие утлый мой челн по течению к устью.
Я обжигала его, и сама сотни раз обжигалась.
Чувствам любовным не видно конца, но забылось начало,
Всем почему-то казалось, что я его просто прощала.
Я же мучительно больно, отчаянно долго прощалась.
Стал мне навеки родным бес/конечно чужой и далекий,
вор, мое сердце похитивший, давший взамен мне подделку,
как же, наверное, он восхищался своею проделкой,
сделав меня еще крепче, булатней, еще закалёней!