На юбилей Нины Анaниашвили
О любви поют голоса,
я же кофе-глиссером пью,
так судьбу гадают с листа,
с нотных чашек - твою, свою.
Разбивают, устав, фуэте,
весь бокал, и по краю - мысль:
весь балет - на буфетном стекле,
и в Большом - выходя на бис,
чтоб и белым и черным - звон,
жест геройский, в изюминках - звезд
писк подносов и пачек стон,
черный в белом...законом гроз.
В цвете бархатных лож больших
гобеленом матте дрожал,
в блюдцах - скерцо. Тифлис, Тифлис,
о любви - все поет душа.
Белый в черном совсем раскис.
Обернись: в гобеленах весны
о, Изюминка, темный лес,
в юных пачках, не птички - льды.
Темный лес, дантов старый лес,
В огоньках горишь... на десерт...
Юбилей здесь.. и кто воскрес?
книксен делаешь... Стой, артист!
Достаешь своей ножкой дрожь
из серебряных вечных змей,
из тончайших хрустальных роз -
лебедей, о, за всех, - Жизель!
Но еще впереди стольких сцен
(всем - чужим, твой пожизненный пост),
мировых... дикий запах. Кость.
Но, еще впереди - Аминь.
Но еще впереди аншлаг.
В третьем действии будет плов.
Пусть его верблюды съедят,
доказав, правоту основ
лебединых смертей. O любви
только занавес, вечен, строг,
опускается... что ж ...лети
Ты - богиня - (помилуй Бог!)
Ты богиня - хоть в душах луж -
из софитов, в осколках цветов.
ей на плечи накинет муж
в лебединых перьях манто...
А верблюд закричит ни гу-гу,
у верблюда в ушке - судьба.
Нет, - Овации. Да, - к станку...
"Смерть в Балете". На всех - одна.