Я - ворон, я чую, чья песенка спета,
чья во поле гаснет звезда заревая.
И выклюю глаз - как сокровище света,
и - черный снаружи - внутри прозреваю.
Я - ворон, я гладил когтистой ладошкой
пустых черепов мозговые скрижали.
В той жизни я, кажется, был головешкой -
дубовым распятьем, сгоревшим в пожаре.
Был черен, как ночь, я, стал черен, как день, я
и сам зависаю падучей звездою -
над местом рожденья, где месторожденья
хоронят мои вековые гнездовья:
добытчики нефти, склоняясь к обычаю
объять все четыре известные стороны,
по белому снегу кружат над добычею,
такою же черной, как вещие вороны.
Я - ворон, я грежу глухими местами,
где к шуму глухие играют на лире
и флейтах волшебных...
Когда же не станет
меня, как кино черно-белого в мире,
вы перья мои, как индейцы, носите
и помните старого ворона сказ:
чтоб свет моих глаз вороненка насытил,
пусть ворон у ворона выклюет глаз.