Здесь не так, как в жизни, на просторе.
Здесь театр и бутафория.
Актёр напомаженный,
Под персонаж, наряженный
Пьёт квази - коньяк
И поёт надсажено.
Бренчит пальцами
По бесструнной гитаре.
Галстук его молодит,
А пиджак чёрный старит.
А он, встав в позу
С излишним рвением
Читает монолог свой
С вдохновением.
Он критикует и обличает.
Он рассуждает и поучает.
А зритель зевает.
А зритель скучает.
Недоумевает,
Зачем его морочат?
В середине пьесы
Спать уже хочет.
Спектакль окончен.
Сняв парик и грим
И затянувшись настоящей сигаретой,
Актёр обычным голосом говорит
Сторожу Макарычу:
«Закажи карету».
И набрав номер по телефону
Макарыч заказывает такси….
Актёр кивает в его сторону
И говорит: «Старик, мерси!».
Сев в авто с квадратиками
И небрежно, развалившись с подругой
Он говорит водителю:
«Гони, батенька мой, в ресторан, по кругу».
А в ресторане швейцар встречает:
«Привет искусство, чего скучаем?».
«Да так Михеич, партнёр «свалился».
К третьему акту совсем напился».
Официант подходит чинный.
Он весь внимание.
Рот не откроет беспричинно.
Застыл, согнувшись в ожидании.
«Тащи коньяк, лимон и снатку
И для подруги шоколадку.
Давай шампанское и водку.
После спектакля промочим глотку.
Забыв приличие и монологи
Звучит «этажье» и стонут боги.
Вращайтесь, бешено, веселья стрелки,
Артист теперь в своей тарелке.
(театральное «закулисье» семидесятых)