По Московским весенним улицам,
ходят девочки, по одной и парами.
Гумилева читают умницы,
грезят шхунами с парусами алыми.
Ходят в «Чайные» и «Пирожные»,
Достоевского цитируют вечером,
и вопросы искусства сложные
щёлкают на раз, как делать нечего.
Ну, а я друзья, ну, а я,
было дело, читал Чуковского.
Не тая скажу, не тая,
мне не светит там никаковского.
Подойти бы мне, подойти,
да сказать «Будь моею суженной!»
Но сознание моё пойми,
с твоим в сравнении, сужено.
Ассамблеи, фуршеты разные,
экспозиции, салон поэтический,
посещают девы прекрасные,
я бы тоже мог гипотетически.
Поворот судьбы роковой,
школу бросил, пошёл в училище,
а ведь мог бы быть вот такой,
обсуждал бы Данте «Чистилище».
Как хочу её, как хочу!
Даже слушать согласен Бродского,
Её имя во сне шепчу,
от желания сильного плотского.
Подойти бы к ней, подойти,
да сказать «Будь моей, прелестница!
В голове моей, ты прости,
Мандельштам никак не поместится.
Не смотри ты так, не смотри,
пусть в моём кругозоре трещина,
но не всё я сдавал на «три»,
приходи и узнаешь, женщина…»