Но как душа моя в тоске б ни изнывала.
Ты обо мне, моя тальянка, не рыдай.
Лишь пищик трону твой, и песня зазвучит сначала.
И чувства перекатят через край.
Ты, обо мне, тальянка, не рыдай.
Уже не тот, другой твои меха терзает.
Протяжный, русский, васильковый рай в тебе зачат.
А мне то каково подчас бывает.
Когда молчанием любимой весь и целиком объят.
Каким озорником был я пятнадцать лет назад. В свои те пятьдесят.
Молчишь. Ты смотришь изподлобья, хмуро.
Молчу и я, как будто без причины виноват во всем.
Уж лучше бы ты морду мне расквасила, красивая понуро.
Чем изводить меня своим прохладным ледяным плечом.
Однако, делаю я вид, что все мне нипочем.
Перед тобой теперь не тот неопытный вихрастенький мальчишка.
Но зрелых лет мужчина, тертый в общем-то калач.
Баян мне душу нараспашку вывернул и это уже слишком.
Где льется музыка, там слышен грустный плач.
В молчанье кутаясь, ты чувств своих не прячь.
Ты обо мне, тальянка, не рыдай.
Уйду в другие я селенья, к дивным нимфам юным.
Ты лишь жарку игривого еще разок поддай.
Пускай бравур с мажором души твоей растрогают все струны.
Ты обо мне, тальянка, не рыдай.