Ночь крошится, как тушь об оконную раму
И течет чернотою до края стола.
Я тайком от себя перелистывать стану
Облетевшие мысли, что в книгах нашла.
Лампы греющий круг ограничит опасность
Растворенья в волне подступающей тьмы,
Занавеска шуршит, прорицая неясно,
Как тростник на ветру, как трава у стены.
Проступает на ней иероглифом блеклым
То ли знак бытия, то ли тень от ветвей.
Ночи черная тушь все закрасила стекла.
Ничего не видать, не понять — хоть убей.
Я беру карандаш, чтоб хотя бы примерно
Набросать, записать, нанести, уловить…
Занавеска шуршит, колыхается мерно,
В складках пряча своих росчерк тонкий, как нить...
2007