Перстни, перстами играя, ссыпают жемчуг
раковин плоских моллюсков, жующих море.
В них оно тонет, спасаясь осадком вечных
ценностей жизни в стаканах чужих историй.
Не пригублён - не отпит. На губной гармошке
есть отпечатки звуков, но слизаны ноты.
И тишина рвёт слух и себя истошно,
перемещая в пространства слои пустоты.
Линия берега чертит свои пределы
координатами моря, земли и птичьих
необоснованно-странных полётов тела.
И невозможно ни охватить, ни постичь их.
Взгляд не рассеет надолго туман и клочья
влажного нечто уже собирают тучи.
Жемчуга опухоль въелась в оправу прочно,
карты смешал то ли бог, то ли просто случай.
Сяду и сброшу года с плеч и с ними плечи,
панцирь, ласты, хвосты, чешую и кожу.
В море видно, как в небе сгорают свечи,
мёртвый знает что кто-то внезапно ожил.