Наконец пришёл вместе с болью в горле.
Взаперти седеть но куда податься.
Неизбывно родство с проглотившим море
человечеством - эхом причалов станций.
Ноготок пресловутой в богемных сходках,
двуязыкой и нежной что грязь гиены,
ковыряет реликты метёт находки,
проповедует женской природы гений.
Город спит. ты один посреди бурьяна
недалёких раздумий, покрывших тело
от стола к потолку, от окна-обмана
так ли нужных открытий к двери из тлена.
По бульвару кольцу, по проспекту пыльной,
второй свежести как не сказал столицы,
проплывают этапом на землю ссыльных,
музицируя трением, ягодицы.
Птицы разных высот языков и стилей
упадая режут пространство криком.
так и ты отдаёшься в разврат стихиям,
заглушаешься в шуме дождя великом.