Земных созданий и поэзия земна,
Предметна и очерчена постелью,
Стенами, лицами, фантазией, вином,
Тем, что мелькает вечно за окном
Бесцельной кутерьмой. И снова я,
Пристраивая на груди подкову
Беспечных слов, рисую силуэт
Той женщины…
Какой-то женщины – не важно! Габарит
Луны неспящей над равниной свит
Из полукруга и обрывков света.
Срывается на «ты полуодета…»
(Как узко шьет извилина!) Пиит
Из свойства ненадежного предмета,
К каким относятся погода и любовь,
Всегда находит чем разбавить кровь.
Закат возносит в форме туалета
Красавицы придворной перья тьмы –
Так много горизонта, фиолета,
Порывов ветра, шелеста травы,
Каких-то пешеходов, «ж» кустов,
Вонзающихся в берега мостов,
И переходов с безразличных «вы»
На теплое «иди сюда, родная».
Потом ты – вспоминая, забывая –
То каменеешь от бессилья, то
Запахивая мятое пальто,
Идешь как Дон Кихот на каланчу,
Себе под нос «смотрите, я лечу!»
(Раз этот бред ты все еще читаешь,
Терпенью твоему прими поклон.)
Ты слышишь? За стеной аккордеон
Играет что-то на мотив парижский.
Ах, что за город! Но другие стены
Вокруг тебя… Тогда представь хоть так:
С тобою мы идем чрез некий парк –
Вокруг березы в перекрестье с пальмой,
Снуют над первоцветом снегири,
И бабочки летают в цвет зари,
И наш стоит с открытою купальней
Дворец… Да, твой велосипед у парапета,
Конечно же… И ты полуодета…
Ну, в общем, будет время, набери!