Флагом времени взмыл голубой силуэт.
Джины юность запрятали в ларе хрустальном.
Я услышу опять плач прощальный карет,
И далёкого века польётся журчанье.
Чувства трепетом крыл затерялись в горах.
Скорбным эхом петель отозвалась калитка.
Только призраки бродят в застывших домах.
Стонет жимолость лет. Плачет куст с повиликой.
Вечер вышил кайму на крыле эполет,
И рубиновый отблеск пролился на меди.
Оплывает вчерашнего дня минарет,
Как последний потомок бесценных наследий.
Вот сорвался с небес белый день – лепесток.
Хрупкий кокон мечтаний разбился о днище.
Если хочешь, как прежде, иди на Восток.
Лишь безумец, поверь мне, там правды не ищет.
В небе парус повис – Золотые Весы.
Пароход поколенья отплыл от причала.
Блещут в розовой заводи волны–часы,
И серебряный маятник клонят к Началу.
Бестелесный мираж, словно вычурный сон.
Это было, иль не было? – Схоже так с пыткой.
И не силься бежать. Ни к чему этот раж.
Всё равно, не придёшь раньше белой улитки.
Всё познаешь… И чувства уже не новы.
Одеяло небес грубо стянуто с крыши.
Я на улочках этих дерзала, пойми,
В них вонзала мечты – журавлиные крики.
Только кто их расслышал? – Серебряный гром,
Да горбатой гряды роковое молчанье.
Я опять заступаю на быстрый паром
И плыву по реке к золотому причалу.
Вдруг, в сиреневых мхах, горечь дум вороша,
Память палой листвы обозначила вспышку.
На зелёных лугах, и в седых камышах,
Нежный лепет пастушьей свирели я слышу.