Я не фанатик и не злобный атеист,
Читал про заповеди, слышал про скрижали,
Душой не грязен, хоть и не сказать, что чист,
Могу и матом врезать, если уж прижали.
Кому-то сын, а для кого-то я – отец.
Пусть не аскет, но и не пылкий Казанова.
И часто глуп, как возгордившийся мудрец,
А выпью – нет во мне ни капельки святого.
Я отвергаю стадо, но иду за ним.
За неудачи – на судьбу в обиде сразу.
Оригинальным себя чувствую таким,
Но повторяю кем-то сказанные фразы.
Веду запутанную, хитрую игру,
В которой сам уже давно не помню правил.
Всё глубже падаю в ленивую дыру,
И жду, чтоб кто-то меня на ноги поставил.
Но если воздуха закончится запас,
Всплыву над миром, оторвусь от липкой массы
И с высоты секунду посмотрю на нас –
Какие, в сущности, мы всё же пидорасы.
И рухну вниз. И в уголок забьюсь опять,
В своей ничтожности себя же убеждая.
Боясь единственную истину понять,
После которой нас на небо забирают.