во мне заряд тротила - поставлен счетчик,
таймер, и я начинаю сбиваться с счета;
весна мародерствует, маленький плут-налетчик,
бьет прямо в цель, упрямый слепой наводчик,
я - обезумевший, сломленный пулеметчик,
всеми оставленный на растерзание скота
в горной глухой деревне без пулемета.
мне ошибиться - вправо и влево мины,
я не имею права оставить наших;
только тропа эта стала непроходима,
и наплевать сколько граммов во мне тротила,
я тяжко ранен, чаще стреляю мимо,
а в голове чередой только списки павших,
тоже когда-то отменно и в цель стрелявших,
и смерть "за нас" уж не кажется прочих краше.
я подыхаю в логове одиночки;
я здесь оставлен, брошен, что очевидно.
мне не доверили понарасставить точки,
мне не позволено трогать руками почки
старых деревьев, больше не петь мне звонче;
мои войска ушли и меня забыли.
помнили-поминали и не приплыли.
и я лежу, задохнувшись почти от пыли.
а надо мною разверзлось шальное небо,
а надо мною весна расправляет крылья.
и мне сорваться прочь, мне бы только, мне бы...
но про меня теперь уже все забыли.
и мою душу столкнули в реки течение,
я все ищу ту руку, что ввысь поднимет.
мир обретает иной окрас, оперение,
скоро последние силы меня покинут.
и вот однажды зальет все вокруг закатом,
теплым, слепящим блеском прольется вечер.
и я пойду, жестокий седой прокуратор,
по лунной дороге в вечность
к Нему навстречу.