Джек, к удивлению, нынче угрюм и хмур.
Порядком уже устал от ничуть не умнеющих дур,
Что осаждают номер его телефона.
Джек надевает рубашку, пиджак, часы,
Он серовато вял, как густой туман над Янцзы,
Мысли сойдут на нет за вечерней бутылкой рома.
Джек вспоминает Элис, когда-то в прошлом жену.
Она до сих пор считала, что он бросил её одну
Семь-восемь лет назад под раскаты грома.
Едва ли она узнает, что с ним в те моменты было.
Просто однажды, под утро, что-то внутри застыло,
Словно он выпил чаю с парами брома.
Он называет такие моменты «стихией эга»
Мол, навзничь падает жизнь, задыхаясь от бега,
(В котором он, по сути, все время стоял на месте).
Элис же отпустила всю боль на закате,
Стала иначе жить, просто самой себя ради,
С ухмылкой играет карты и ходит в крести.
Элис больше ни разу ни разу о нём не вспомнит.
Джек будет лгать врачу, что ему всё равно,
Молясь на коленях в припадке, вдруг осознав, что тонет,
Напишет письмо, мол, скучает по ней давно,
Отправит почтовой птицей и выйдет из мира в окно.