Эта вычурная узористость,
расплескавшаяся по белому,
разукрашенная бесформенность,
бестолковая, недозрелая...
Вот бы глыбу мира собой приподнять,
и впитать в себя и в себе растить,
на три тысячи фраз ее разменять,
на три тысячи мыслей ее разнести!
Не пропасть ни капли не дать, спасти,
и затем на девственно белый экран,
на бумагу, на мрамор перенести,
а не "смыслорифмы" клубить как дурман.