Весенний вечер, травы клонит в сон,
Гитара дремлет, вечная подруга.
В фарфоре чай, по надписи - Цейлон,
Поэт и Скайп и разговоры с другом.
Грустит старпёр, все думы о былом,
Мол, прожит век бездарно и напрасно.
И чей-то саван вьётся за углом,
Потом заплакал, изругавшись грязно.
Я слушал стон про гадов и хапуг,
Чесались когти, опухали уши.
Хотелось встать, захлопнуть ноутбук,
Но я терпел. Он друг и … надо слушать.
Смотрел в экран сквозь обрешётку век,
На грани взрыва, гнева, отчужденья.
И вдруг дошло, что я, как человек,
Безмерно счастлив временем рожденья.
Доволен тем, что привнесён извне,
Прибоем звёздным сквозь века и дали.
И как же классно, что не на Луне,
Но на Земле. И больше. На Урале!
Среди искрящих оловом вершин,
Пленясь Байкальским древним лазуритом.
По ней бродили Бродский и Шукшин,
И Козаков – сверкающий Зурита.
Да это здесь в цепях, но без оков,
Отринув брызги вековечной дряни.
Вдыхали мёд Асадов, Смеляков,
Очам души молился Северянин.
И может быть, когда-то скажет внук,
Про то, как пел, кутил, не зная меры.
В кругу гуляк и ветреных подруг,
Его старик. Евгений Староверов.