Григор Нарекаци
Книга скорбных песнопений
Часть вторая главы 25
Слово к Богу из глубин сердечных
Дни моей жизни – это буря в море,
Душа под кровом тела – как в челне,
Качающемся в пенистом просторе,
Где следует волна вослед волне.
Пророк Исайя по сему примеру
Изобразил как пали города
Иерусалим, Самария, про веру
Забывшие на долгие года.
Грех не велик в моем соотношенье
Примера этого к души моей крушенью.
Пока я шествовал по жизни с умиленьем,
Чуть опасаясь лишь грядущих зол
Между трудами и отдохновеньем,
Как будто я его уже нашел,
Вдруг грянула зима посередь лета
С метелями и вьюгами и это
Нарушило естественный покой
И потерпел крушение челн мой.
Уключины для весел отломились,
Сместилась мачта, крылья парусов
В лоскутья мелкие внезапно превратились.
Дальнейшее описывать нет слов…
Канаты лопнули, все снасти оборвались,
А смотровая вышка на носу
Предельно накрененной оказалась
Над бурною пучиной навесу.
На якорь нет надежды ни малейшей,
Дышла правила сбиты со следа,
Связки бортов – в переплетенье трещин,
Киль унесла бурлящая вода,
Руль потонул, подпорка дна исчезла,
Идти по курсу стало бесполезно,
Спайки кормы распались на куски,
В трюм ворвалась бушующая бездна,
С исподу отвалились все бруски,
Роскошнейшие паланкины тонут,
Престол отдохновенья перевернут,
Пошел ко дну моего судна остов,
От коего оторваны все доски
И вырваны крепившие их гвозди.
Плоды всего – как памятник печали,
Похожий на меня чрезвычайно.
Стенает и скорбит в смятенье корабельщик.
Перст приложив к устам, он льет потоки слез.
Обломков на поверхности все меньше,
Их бурный ветер множество унес.
Едва приметные остатки небольшие,
Как твари бедные полуживые,
Уничтожаемые пагубной стихией,
Печально стонут, и скажу я если,
Что этот добрый корабельщик вместе
Со всем великим Воинством Небесным
Оплакивает мой ковчег, который
Был познаваемого бытия опорой,
Но потонул в пучине жизни этой,
То нет неточности в печальной сей примете.
В пример всем людям, Господом любимым,
Господь над гробом родича рыдал
И над заблудшим Иерусалимом
Он тоже Свои слезы проливал.
И так же над Иудой бесноватым
Он плакал, как над истинной утратой.
Последние надежду не хранили –
И, словно мой корабль, оставлены Им были.
А первый, в бездне дна уже достигший,
Но нить надежды все ж не отпустивший,
Был вынесен Господнею рукой
Оттуда невредим и вновь обрел покой.