*
и весь на ладони весны и в разгаре –
раздрае-разгуле-разброде-разносе
с худыми плечами облупленным носом
а персик цветет и кричат на базаре
глазами глазурно - лазурных иллюзий
пропавшего детства взираю за краем
изжитого прошлого не достигаем
уже никогда как бы глаз свой не узил
горляшки-гортанки так гулко и голо
глаголют с утра в голубое бездонье
я весь на горячей весенней ладони
и только немеет мальчишечье горло
а город в преддверье погибели скорой
цветет и дурманит и вьются фонтаны
холодными струями и неустанно
по радио плачет зурна на Анхоре…
**
и мы сидели на златом крыльце
смешные рыльца мальчиков в пушку
и девочки с колечками на пальцах
коленочки сереженьки в ушко
Сережа Миронюк полублатной
с гитарой семиструнной кем ты стал
ну говори же говори же поскорей
сапожником портным иль алкашом
или запорот жизнью и ушел
упав с крыльца и от всего устав
в те дни еще мы жили без царя
и даже королевича в башке
а ей хотелось встретить рыцаря
но не печального – Ташкент
трясла падучая болезнь цветы
мы воровали в комендантский час для них –
девчонок нашего двора утих
вечерний ветер сдвинув облака
и слышно было как из темноты
шуршат и падают орехи с высоты
и звезды сыпались за ними вслед рука
тянулась их потрогать и тогда
они коснулись эти две руки
как жаждущий добредший до реки
пытается напиться но вода
все больше распыляет не уйти
а ночь кружится бьется и летит
впервые я боялся умереть
губами прожигая холод плеч
под той орешней что укрыла нас
а листья если только потереть
так странно пахли яблоком в тот час
глаза ее светились ярче свеч
все стихло на крыльце кемарит ночь
***
ну какой из меня рыцарь в 15 лет
худой и маленький разве что загорелый
как смотрела она на меня как смотрела
неземной излучая свет
губы ее слаще инжира и меда
шелк волос потоком струится с заснеженных гор
между вершин по ущелью как здесь свободно
гулять мне дышать забывая про гул
земли про пыль развалин
вырванные с корнями сады и смерть
про лица пропитанные печалью
и усталостью цветом в медь
пролиться дождем не смогло даже небо –
слезы все высохли и там наверху
а здесь продолжается зыбкое лето
здесь каждая ночь на чеку на слуху
но мы ни видим ни слышим вжимаясь друг в друга
дрожь наших тел заглушает ту
что лихорадит землю стирая черту
на краю пустоты и черного неба юга…
****
память врет не краснея но розовым красит
черное белое желтое знойное
воздух плотен упруг и ощутим на ощупь
огромный пустырь теперь площадь
где был микрорайон Кашгарка но я
еще помню что был
праздник
пласты забытья взрезаемы вскрыты
под ними маленький сгусток материи
бьющейся в такт земному дыханью
и ее – засыпающей рядом с улыбкой нежности
нет ничего прекраснее утренней свежести
здесь на юге и нет горше потери
первой любви
расставанье и дождь на прощанье
первый дождь за все лето
руки твои –
обвив
мою тонкую шею –
не оторвать
и губы
не надо так грубо
первые капли дождя на лице
улицы той уже нет
только в конце
пустоты
все еще теплится
свет
памяти
надо идти…
*
на фото из интернета улица в Измайловском городке г. Ташкента, где и происходили описанные выше события.... И я рад, что Сережа Миронюк живет сейчас в Питере, и мы с ним опять общаемся...