С благодарностью Роману Диху,
за вдохновение
...и я рассыпалась по дощатому полу.
Нет, право слово, актерствовать хорошо до определенной степени, когда заканчивается всё плохо, а отвратительный конец вполне определен выбранным жанром. И радость вполне оправдана, что вот сейчас - стоп! и ты снова та же, которой ничего не угрожает.
Ни смерть, ни боль, ни ужас.
Надо только выйти из роли - той, что написал автор, талантливо, чертяка, написал! Несмотря на дурь, которую раньше принял, чтобы написать такое.
За всё нужно платить, а чтобы писать чернуху, вдвое, а то и втрое больше.
- Ты, как? - вечно мрачное лицо моего братишки нависло над моими "останками".
- Нормально! Встаю. - мое лицо по определению осветилось улыбкой. Такая уж я - всегда улыбаюсь, даже когда грустно, даже когда плачу, улыбаюсь.
- Ну, я тогда пошел, дойдешь сама?
- Конечно. Беги.
И всё. Ушёл и даже не оглянулся, только широкая спина мелькнула в проеме открывшейся двери, оставив меня среди этих чужих людей, с которыми меня лично не связывает ничего, кроме съемочного дня.
А мне ведь еще одеваться, собираться, оттирать грим и переться на станцию, торчать Бог знает сколько в ожидании электрички на абсолютно пустынной станции.
Нет, он, конечно, мог бы меня подождать. И тогда бы мы вдвоем стояли на этой станции, чтобы я уехала одна, ему всё равно ночевать тут, у знакомой девицы . Оно ему надо? Его и так трясет, если он не примет свои колёса, всё, на него накатит, он начнет злиться, что-то бубнить, а мне от этого станет только хуже. И не дай Бог, чтобы кто-то подошел, у моего братца хватит ума, чтобы начать выяснять отношения, вплоть до драки.
Лучше я постою одна, слушая нечто успокаивающее, тихое, сладкое, накопленное за этот год в моем плеере.
Эти...местные ребятки быстро разошлись, за мной последней заперли дверь, и старый, отвратительный дом, похожий на всех маньяков разом, остался пуст, а рядом с запертой дверью - только я, слишком долго прокопавшаяся со всеми переодеваниями, и продолжающая копошиться в сумке.
Чёрт!
Иначе было нельзя, а теперь уже поздно себя корить.
Я двинулась прочь, чувствуя лопатками, как дом продолжает за мной наблюдать, клянусь, я почувствовала это. Но идти быстрее не смогла на своих пижонских каблуках, да еще с баулом в одной руке, с сумкой в другой .
Может, не уезжать? Попроситься к братишке, вдруг и мне найдется спальное местечко?
Да нет, ни к чему. К тому же подозрительно мне и место, и та деваха, брат не считается, он как свое примет - считай, что нету, веселенький и ничего не понимающий.
За этими само-разговорами и уговорами дошла до станции. Встала под одиноким фонарем, глядя на подрагивающие нити электропроводов.
Тоска.
А ветер, шевелящий волосы на моей голове, холодный, апрельский ветер, несущий за собой влагу и запах нерастаявшего снега, не прибавил оптимизма. Обломись моя харизма, черт бы ее побрал, со всем прикладным пижонством - голова непокрытая, спина в тонком плащике того гляди простынет, ноги в обтягивающих высоких сапогах на шпильках превратились в звенящий лёд.
Спрятаться негде.
За остановкой - пустынная дорога между рядом темных улиц, даже ни одной собаки, что залаяла бы.
Как они тут живут?!
Я бы стояла и стояла, чего-чего, а стойкости мне не занимать, только вот фонари...Фонари стали гаснуть один за другим, пока не стало так жутко, что я не выдержала и побежала, что было сил. Понеслась обратно по той же самой дорожке, по которой только что с трудом доковыляла. Не знаю, где я отбросила свой баул, чтобы легче было бежать, сумку я не выпускала из рук, со всем самым важным: телефоном, ключами, деньгами и косметичкой. Что касается баула, там лежала не особо ценные вещи, если не считать пледа, в который я закутывалась между съемками.
Но в тот момент это было не важно.
Холодный пот прошиб от затылка до пяток, пятки болели от ненормальной беготни, а в голове пойманной бабочкой билась одна-единственная мысль - найти какое-нибудь светящееся окно, и постучать туда, чтобы впустили туда, где не станет страшно! Но окна, все как одно, тёмные, большинство забитые досками, пялились всё той же пугающей темью.
А она следовала за мной по пятам, выбравшим свою жертву, животным, столь ясно было понимание, что когда погаснет последний фонарь.... Сожрёт.
Наконец-то я увидела нечто светящееся, рванула туда из последних сил, подскальзываясь и запинаясь за какие-то коряги.
- Откройте! Пожалуйста! Откройте! - ине не было видно, увидел меня кто-нибудь или нет, однако ж каким-то шестым чувством я поняла, что движение за окном какое-то есть.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Миленький Боженька, я больше никогда-никогда-никогда не снимусь ни в одной чернушке, только спаси меня!
Дверь уже начавшая открываться, захлопнулась. Ну ни фига себе!
В этот момент меня озарило. Я поняла, что стучу в дверь того самого дома, откуда совсем недавно ушла, и никого там просто не может быть! Но куда бежать ещё?...
В следующую минуту моё подсознание сработало за меня, заставило вытащить телефон из сумки и набрать заветное имя.
Гудок в моем ухе на минуту остудил все горячечные мысли, поскольку был слишком реален, игнорируя все паранормальные вещи на свете.
- Да? - этот голос...Ненавистно дорогой голос!
- Пожалуйста, это я! Не бросай трубку, умоляю, - в этом истерическом бормотании я сама себя не узнавала.
- Я не бросаю. У тебя что-то случилось?
- Да, да...Мне так кажется. Мне очень нужна твоя помощь!
- Я слушаю тебя, говори.
- Я застряла на станции, помнишь, где мой братишка свое кино снимает? И тут всё...не очень чисто, я не знаю, как это объяснить...
- Ах ты, дурочка, ты что же, поехала к нему сниматься? Тебе же сто раз говорили этого не делать!
- Я знаю, знаю... - я оглянулась, ощущение, что темень рядом внимательно слушает наш разговор, не покидала меня.- Ты говорил. Пожалуйста, забери меня отсюда!
- Хорошо, ладно...Тебе очень повезло, что я совсем недалеко. Скоро буду. Где ты? На станции?
- Нет, рядом с "Красной избушкой"...- от облегчения слезы полились градом по холодному лицу. - Приезжай быстрей, пожалуйста, тут очень страшно...
Фонарь, освещающий улицу и дом, остался только рядом со мной, если еще выключится и он...То никто не успеет меня спасти. Никто. Как бы близко не было уже до спасения.
Господи, Господи, услышь, не оставь меня! - свет над моей головой начинающий меркнуть, снова вспыхнул, стоило мне заговорить. - Господи, господи, спаси и помилуй, помилуй и спаси...Обещаю, что буду хорошей девочкой, честное-пречестное слово...Я хорошая, Ты же знаешь! Спаси меня, Господи!
Это живое существо рядом дышало, я слышала это дыхание и продолжала бормотать все имеющиеся в моей памяти молитвы, ошибаясь в словах, и начиная снова, а это существо, за гранью света, слушало и ждало, когда же мне надоест.
И в каждой наступившей минутке в моих словах слышалось всё больше отчаянья, усталости и изнеможения.
Холод так сильно принизывал мое тело, что я почти перестала чувствовать его. Силы кончались.
Свет надо мной стал меркнуть.
Должна ли я сдаться?
Отдать себя темноте?
В замерзших насквозь пальцах правой руки мной была сжата зажигалка, которую я сунула в карман после последнего перекура.
Я сдамся или не сдамся?
Из памяти всплыло, как я орала с воодушевлением после какого-то фильма с вампирами, что какие дураки главные герои, испугавшиеся чудовищ в темноте и давшие себя сожрать, тогда как у них были спички! Вот я бы никогда! Никогда бы не сдалась! Всех бы сожгла нафиг!
Знала бы я тогда...
Только бы зажигалка работала.
Вж-ик, вж-ик...Вж-ик. Зажглась!
Для начала мне потребовалось себя подогреть, хоть чуточку, чтобы ладошки перестали быть холодными булыжками. Обожглась, но чуть согрела и сведенные от холода пальчики, и ладони.
Оглянулась вокруг и увидела, что рядом - какой-то сухостой. Сгребла в кучку и попыталась поджечь.
Маленький костерок всё-таки запалился, после не знаю какой по счету попытке.
Турист из меня вышел неважный, зато свет над головой почему-то вспыхнул ярче, чем прежде. И соседний фонарь тоже загорелся, что показалось мне чудом.
А чудовище во тьме не казалось ничуть разочарованным. Оно знало что-то лучше меня?
Неважно.
Я жду и верю, что меня спасут. Меня спасет тот, кого я терпеть не могу, но знаю, что на него можно положиться. К тому же Боженька тоже меня слышит и не даст пропасть совсем...Ведь не даст? Не даст...
В этот момент послышались далекие чьи-то шаги. Я насторожилась. Тьма - нет.
- Сестренка, а что ты тут делаешь? - голос моего братца из темноты меня ошарашил.
Мой голос был полон сарказма:
- Тебя жду!
- Ну ты даешь...Я думал ты уехала.
- Я тоже думала, что уеду.
Он что-то пробормотал там, в темноте. Почему, кстати, не выходит на свет?
- Ты чего там стоишь?
- А ты?
- Ты давно стал отвечать вопросом на вопрос? Выходи, а то я подумаю, что с тобой что-то не то.
- Может и не то, - сказал он невнятно и зашевелился так, что я почти шагнула навстречу. Но вовремя одумалась.
- Это ты?
- Смеёсся? Да, сестренка, это я!- ядовитости и наглости в его словах было не занимать. Но еще страха.
- Выйди из темноты.
- А я не хочу, - это прозвучало так непохоже...
- Господи воззвах к Тебе, услыши мя, услыши мя, Господи... - спела я дрожащим голосом.
- Дура! - крикнула темнота голосом моего братца и в том месте стало пусто.
Господи, да что же это такое? Долго ли я еще буду здесь маяться, рядом с этим больным местом?!
Мой легкий костерок тем временем догорал.
Чуточку согреться он мне, конечно, помог, но - что дальше?
Ответом на это послужил появившийся вдалеке огонек, который рос, приближался, катился навстречу.
Это то, что я думаю?
Машина, синяя как небо и страшная, как крокодил - да простят меня меня эти милые зубастые животные, но именно крокодила своим вытянутым телом, она напоминала, доехала наконец и остановилась в двух шагах от меня. Фары погасли.
Ни ты, ни я не сдвинулись с места. Я - потому что пыталась поверить, что это - именно ты, а ты...Никогда не торопился навстречу.
Но теперь ты - приехал за мной, и всё будет хорошо.
- Вот так всё было, - сказала она.
Минуту он молчал, потом произнес:
- Фантазерка. В следующий раз просто позвони. И...
- Я не...
- Не перебивай. И больше не участвуй в сомнительных делишках твоего...
- Моего брата.
- Твоего брата. Тебя проводить?
Теперь задумалась она.
- Нет. Спасибо, что довез.
Она вылезла из машины, дошла до калитки, оглянулась в поисках кота - где-то шляется, зараза! Послушала, как машина отъезжает, только потом достала ключ.
Щёлкнул замок, дверь открылась и...
...темнота набросилась на нее.