- Ну вот, я здесь... Скажи, зачем ты мне звонила?
- Постой, не говори мне только ничего, -
Я вспоминать не буду то, что между нами было,
Лишь подождём мы человека одного.
- Так расскажи, кто он? Зачем все эти тайны?
- Ты потерпи немного и, наверное, поймёшь.
Я позвала тебя сюда сегодня не случайно,
Ведь ты совсем забыл то, для чего живёшь!
...А вот и он, пора! Двенадцать уж пробило.
- Постой, но я не вижу никого!
Лишь старичок вон там склонился над могилой,
Но ты же ведь в виду имеешь не его?
Не улыбайся так - ведь я сегодня занят
Делами был и отменил всё в первый раз.
- Не говори ни слова, это Наша память,
Тебя я задержу недолго - лишь на час.
Пошли скорей, знакомься, это Костя...
- Ну, здравствуй, старче, ты уж извиняй,
Но называть тебя по имени непросто...
- Сергеич я, Парфёнов Николай.
- Ну а меня... - Да знаю, Лида говорила, -
Владимир Николаевич, свободный труженик-поэт...
- Однако ж вы всё знаете... что ж, это мило,
Во всяком случае ещё успею на обед.
- Да, вы похожи на меня, Володя, уж позвольте,
Коль здесь сегодня вместе собрались,
Вам рассказать о прошлом, не вздыхайте только,
А ты, Лидок, не стой, сюда, на лавочку садись.
Тем утром ясная была погода,
И в небе было не видать крестов.
Я плащ-палатку расстелил у миномёта,
Который спрятал мой расчёт среди кустов.
Глядь, - только прикорнуть собрался -
Из-за деревьев серая знакомая шинель.
Я сплюнул - может чёрт попутал, обознался,
Ведь на войне бывает энта канитель.
Однако ж нет - косички и глазёнки,
Знакомые по Пятигорску мне давно.
Вот Бог ты мой - соседская девчонка,
С которой мы ходили год назад в кино.
Остановилась - еле отдышалась
И подошла, как будто вовсе не признав.
"Желаю здравия!" - как будто отчиталась.
Ну что же, милая, конечно, буду здрав...
- Вы командир на батарее, Николаев?
- Парфёнов я... (ну ишь ты, будто в первый раз)
- Тогда вам вот письмо из штаба, пожелали,
Чтоб вскрыли вы его по получению тотчас.
...
"Сержант Парфёнов, по приказу тридцать-сорок
К пяти часам вам совершить бросок
Необходимо за Степной посёлок"
- Эхма, приказ-то выполнить нам надо в срок!
А как же немцы, что в посёлке затаились?
И батарея наша уж совсем не та...
- Постойте, командир... здесь вот ещё - немного запылилась,
Но всё же вовремя, наверно, будет весточка одна.
Ещё конверт - опять приказ, печати,
Мол, принимайте под команду вы людей.
- Ну хорошо, вот пятерых вам нате,
А кто же обеспечит сухарей?
Тушёнки там иль родненькой махорки...
Да что стоишь, садись, иль не признала что ль меня?
- Товарищ командир, вы извините только,
Но выполнить приказ мне нужно до утра...
Там группа ждёт - вам познакомиться бы с ними...
- А ты? - Товарищ командир, здесь вовсе не было меня...
- Однако! Знаешь, мы не будем вечно молодыми,
А у меня давненько есть мечта одна...
- Что ж за мечта такая? - Ты вот усмехнулась,
А я, когда закончится огонь войны,
Хочу на север к океану - улыбнулась...
Ну что ж, не все хотят на юг - как ты.
Я с детства полюбил колючие снега и льдины,
Когда холодный ветер цапает за нос.
Я помню - привезли в детдом картины,
И я одну из них тайком от всех унёс.
Когда ложились все, я доставал её из-под кроватки
И любовался гордым чудо-кораблём,
Который словно бы играл со мною в прятки,
Скрываясь среди волн под сказочным огнём.
- ...Красивая мечта, такая детская, чудная
А я, как только мы фашистов разобьём
Пойду учиться в институт, я знаю,
Сложно... но это сбудется одним чудесным днём!
Мне трудно было оставлять братишку с мамой,
Когда решила я сбежать из дома наконец.
Ты знаешь, я всегда была такой упрямой,
К тому же на войне был мой отец.
- Да, помню платьице твоё шальное
И плеск волны морской в глазах твоих,
А помнишь, как гуляли мы с тобою,
И ветерок свистел тогда для нас двоих?
- Прости, но мне пора, - сказала вдруг девчонка,
И, приобняв меня, пустилась наутёк.
Как будто унося в своих ручонках
Всё то, что я за годы сохранить не смог.
А вечером нарвалась на засаду батарея,
Бил по Степному бронебойными фашист
Разведка доложила, что удар злодея
Направлен был на бронетехнику, и свист
От разрывных снарядов, под углом летевших
Сердца мертвил, и так тянул за душу,
Что от колёс и гусениц скрипевших и гудевших
Мне становилось хуже, хуже...
Так больно было видеть рыжее железо,
Огонь, лизавший пламенем тела,
А мы стояли сбоку и вели огонь из леса
Не ощущая ни мороза ни тепла.
Час, два, а может больше - не считали
Шёл артобстрел и танки шли - урча, фырча,
Но мы не сдались, мы посёлок штурмовали
И выбили фашиста, и, от радости крича,
Флаг наш, советский в штабе водрузили
И бросились вдогонку за врагом!
В тот день мы вновь немножко победили,
И Гитлер вновь остался полным дураком.
...
Смеркалось, день клонился к своему закату,
Ко мне солдаты словно бы смущаясь подошли,
Сказали, невзначай заметили ребята,
Как днём мы разговоры с девушкой вели.
Вдруг защемило сердце, застучало часто
И молча, повернувшись, за ефрейтором пошёл,
В одно из зданий расположенной санчасти,
Где в тихой белой комнате я милую нашёл.
Солдат навстречу - в грязно-белом докторском халате
На миг взглянул, прошёл, но я его остановил
...Бомбёжка, мина разорвалась в хате,
Осколки, в общем, всё что мог, на что хватило сил...
И бросившись к дверИ, мечту одну лелея,
Забыв о батарее, куреве и жизни прочей всей,
В палату я ворвался к той, что всех милее
Вдруг стала в жизни, - что же стало с ней!..
- Привет, не ждал меня, наверное увидеть, -
Едва дыша промолвила, бледнея на глазах.
Ты знаешь, Коля, я устала ненавидеть,
И о любви не думая, сражаться впопыхах.
Ты подойди, не стой так далеко, придвинься ближе,
Дай за руку тебя мне подержать,
Ну почему же ты вдруг стал недвижим...
Как хочется сейчас с тобой потанцевать!
Вдруг закружиться в белоснежном вихре танца,
Отдаться всей душой полёту в небеса,
Чтоб на щеках горел огонь румянца
И чтоб сияли как тогда твои глаза.
Ну что же ты молчишь, скажи хотя бы слово,
Об океане, корабле, о том, что рассказал!
Как больно... Знаешь, всё что было - очень бестолково...
Я очень бы хотела, чтоб меня ты целовал.
Склонился, взял в ладонь я нежную ручонку,
И нежно вздох её последний я словил,
И отдалась полёту в небеса девчонка, -
Для жизни её больше не хватило сил.
Так вот, к чему я рассказал про это,
Остановился вдруг дедок, смотря сподлобья на меня.
Нет повести печальнее на свете,
Как говорится в старой пьесе о Джульетте
А жизнь она слабее колыхания огня.
...
Прошли минуты, с ветераном мы расстались,
И на мгновение одни совсем остались.
- Пойдём, тебе пора уж на работу?
- Ты знаешь... это всё так скучно - снова и опять
Да и потом, ведь завтра вродь положена суббота...
Так может, разрешишь с тобой потанцевать?..