Мое сердце похоже на мальчика, вынимающего занозу.
Инородное тело прячется, как болезнь, глубоко во мне.
Не мешало бы успокоиться. Например, почитать Спинозу.
Хоть охотнее философию я поджарил бы на огне.
Я бы лучше свою мучительность усыпил, как собаку, сказкой.
Я бы пел себе колыбельную, распластавшись в тени агав.
И, наверное, мне приснился бы ирокез с боевой раскраской,
На бутылку сорокоградусной обменявший свой томагавк.
Как писалось – прощай, оружие. С бубенцами и погремушкой
Я желаю по миру странствовать, скоморошничать без помех.
Лишь бессмысленному животному представляется мир кормушкой.
А сердца конопато-рыжие почитают за пищу смех.
Бьется насмерть тысячелетия полуистина с полукривдой.
Но с хозяйкой сойдясь трактирною, я предчувствую впереди,
Как мой парус на мачте вздуется, и меж Сциллою и Харибдой
Примощусь головою огненной на роскошной ее груди.
Я зубами сжимаю радости, как щенок принесенный мячик.
Что, хозяюшка, утолил ли я и твою, и свою печаль?
И колотится сердце бешенно, и доставший занозу мальчик
По дороге вприпрыжку носится, убегая куда-то вдаль.