Когда стон процесса пройдёт закорючки,
когда Мендельсон ниспошлёт свой поклон,
кольцо обручальное с девичьей ручки,
неловко дрожащей, гранитный даст звон.
Повиснет молчанье резиной тягучей,
на выдохе станут стрелки часов,
списав недочёты - так проще - на случай,
вдруг лязгнет с натуги железный засов.
Она улыбнётся, а он - на колено,
поднимет упавшее перстень-кольцо,
кольцо добровольного рабства и плена,
наденет ей быстро, смутив вдруг лицо.
Задуют по трубам небесным святые,
войдут в резонанс с перезвоном гостей.
Взрослее теперь. Теперь оба - другие,
и больше не важен в шкафу стук костей.
Пройдут под закатом от белого храма
до берега красного, где солнца дом.
Лиловый рассвет лишь осядет на раму
как память - не больше - о ком-то другом.