Меня любят немного пьяным.
Я живее тогда и бодрей.
Вот скоплению нищих изъянов
Вчера сунул червонец рублей.
Закутился, сказал о фривольном,
Ай да хлопнул столешницу дланью.
Распрямился до беса довольный,
Подтвердил своей лирики званье.
Все кружилось, и люстра смеялась.
Каждый огнь мне задорно хихикал.
По крови воля вольная рвалась
И подернулись дымкою лики
На стенах. Их серьезность остыла.
Я толкал их в плечо и шутил.
То ли роспись бумажная била
Толи призрак во плоть заносил.
Я шептал им о самом кромешном.
Все поведал! Чего - сам не знал.
Дама смуглая. Видно, не здешняя.
Мне метнула томящий оскал.
Пробежали мурашки хребтами.
Так стоял, крепче рюмку держа.
- Это что же, о милочка, с вами?
- Я не милочка. Я госпожа, -
Сей ответ меня, право, забавил,
Но увидев стращающий взор,
Я гордыню на полке оставил
И не стал приниматься за спор.
- Ну, положим, - махнул я рукою.
- Нет, поставьте. Здесь это стояло.
- Я от вашей капризности взвою.
- Ночью вас задушу одеялом.
Лишь повел я плечами досадно
И отсел от нее уж далече.
Меня в путь сей отправили хладно,
Кто-то рядом сказал: - Добрый вечер.
- Вечер просто, - сказал, оглянувшись.
И увидел в улыбке лицо.
Из-под шляпы торчащие уши,
И глаза, с коих льется винцо.
Человек положительно круглый,
Человек положительно алый.
- О костер свои Альпы обугли,
А то выглядишь, путник, устало.
Он лежал на копне и смеялся,
В стопах свиньи вели пятаками.
Еле он в этой каше вращался,
Их главы почесавши руками.
- Посмотри на открытое небо.
То ли небыль, а то ли и быль.
Я – властитель свинячьего хлева,
А ты – червь, поглощающий пыль.
- Да, приятно и мне познакомиться, -
Отвечал удивленно и тихо,
- Как ты видишь из рамы оконницы,
Я свободен, не ведаю лиха.
- Ты привязан, со стогом срастаешься.
Никогда я к тебе не пойду.
- Ну, как хочешь. С собою сражаешься
И несешь в небесах лабуду.
Нужно проще, спокойней, немыслимо.
- Не могу, слышишь ты! Не-мо-гу!
- Твоя лира все ноты завысила,
Раздирая ушную дугу.
- Ну и пусть! Ну и пусть! – возмущение,
- Ах, спасибо. Задержан слегка.
- Это, парень, твое лишь решение.
- Благодарен за все. – Ну, пока.
Закрываюсь ладонью дрожащею,
Чтоб не виделся новый портрет,
Но за дум разгулявшейся чащею
Снова душу пронзает: -Привет.
Вижу девочку с маленькой книжечкой.
На пеньке и грибочки вокруг.
Ёж о ножки разутые лижется.
Тополиный спускается пух.
Мое сердце маленько поухало,
Ну а дальше я молча сидел.
Погналася зозуля за мухами,
Раскрывая свой новый предел.
Отхлебнул еще огненной водочки.
Как спокойно, и как хорошо.
В по реке запетлявшую лодочку
Заскочил белошерственный бшо.
Птицы молвятся, с веток чирикают.
Но от этого тоже устал.
Еще долго по мозгу пиликали
Ветви, птицы и речки причал.
Расплатился, стекляшку возмездием
Ставлю так, как хотела Она.
На живом автотранспорте съездил
До родимого пыли крыла.
Распростерлась перина помятая
Говорит: - Это ты и опять
Чем-то в горло и уши поддатый.
Отвечаю: - Довольно стращать.
И кладу свое тело уставшее,
Ей шепчу о портретных жильцах.
- Только ты, только ты настоящая!
То лишь сон Диониса – отца.
Я клянусь ей в любви и признании,
Она просто довольно молчит.
Скупо гладит, делясь состраданием.
А язык отвращеньем горчит.
Знаю, простыни самодовольные!
Ей зависимость только нужна.
Но привык я сей темной юдолью
Проходить при бутылке вина.
Шевеленьем волос ее пальцами
Призван вновь старикашка Морфей.
Не хватает кости моей кальция,
Не хватает душевности ей.
Идеалы искать – дело глупое.
Наискался, довольно уже.
Лишь под молнии вспышкой уютно мне,
Когда страхи визжат в неглиже.
От оргазмов непознанных сущностей,
От вселенского плеска слезы.
- Бей же, ток, я не прячусь за кущами!
На лицо не спускаю власы!
- Спи, дурак, - моя простынь ворошится.
- Хорошо, моя цыпа, окей, -
Растрескавшись, реальность порошится,
Восхитив миллионы смертей.
Лук-порей в моем сне пробивается
Через землю к благому Эону.
Члены листьев в тиши развиваются,
Небо полнится радостным звоном.
Если жизнь, словно сон и фантазия,
Что порей, что химера – без разницы.
Сделав шаг, познавая оказию,
Я ликую! Кромешная дразнится.
Моя милая, сонная, пьяная,
В лике новом запела душа.
Сунул злато к скопленью с изъянами.
Жив и мертв. Живосмерть хороша.