Мы на время украли друг друга у тьмы,
У последней черты, у последней зимы,
Что над нами плыла, холодна и бела,
Осыпаясь снегами на наши тела.
На притихшей земле, от метели рябой,
Я дарю тебе всё, одаренный тобой.
Но, помазан на путь, я обязан идти,
Даже если в помине не будет пути.
Я иду по земле, несвятой пилигрим,
В тридесятый, трехсотый, трехтысячный Рим,
Где в прошествии эти, впоследствии те
Отбивают поклоны своей правоте
И с иконами встав в балаганном окне
Истребляют миры в Благодатном огне.
Я хочу поклониться священным местам –
Синагогам, мечетям, церковным крестам,
От родильных домов до смиренных кладбищ
Пребывая духовно блаженен и нищ.
Я безгрешен, как храм, я безбрежен, как степь,
Я безбожен, как раб, разрывающий цепь.
Я гляжу на полет удивительных птиц,
Понимая их путь, но не видя их лиц.
Я отправлюсь назад по иному пути,
Обескровив молитву до слова «прости».
И в бесчисленном от Сотворенья году
Я к тебе возвращусь и тебя не найду.
Будет снова зима, будет снова пурга
Разметать по земле голубые снега.
Я замру у черты. И шагну за черту,
Помолясь пустоте и обняв пустоту.