Сказка

Татьяна Лавровская
                Часть образа навеяна сказкой "Магнолия"
                Анны Саксе из книги "Сказки о цветах".



Приоткрою я шторки немного,
пусть луна незаметно скользнет.
Расскажу я, холодной и строгой,-
ей, о том, что не видно с высот.

Ты послушай, безликая лунность,
как жила, и о ней мой рассказ,
облаченная в платьице юность.
Зависть неба — синь ее глаз.

Из богатства все, что имела:
две руки — два свободных крыла.
А душа очевидцев немела,
как творила она чудеса.

То вплетет она слово во фразу,
и снимает то слово боль,
то молитвой тайно от сглаза
возвращает сердцам покой.

То душа белым облачком в выси
на воздушном шаре взмывает,
но заметив отчаянье в мыслях,
забывая себя, помогает.

И шептались вокруг не злословя:
— Не такая она, как все,
может быть, неземного сословья,
с неземной красотой в душе.

С ней нельзя было людям лукавить,
ей насквозь было видно людей.
Но хотелось ей дар свой оставить,
чтоб лишь видеть в их душах детей.

А еще в ней мечта подрастала.
В поле выжженном там, у реки,
где так весело в детстве играла,-
чтоб ромашки там... И васильки...

Ни один цветок не прижился,
увядали без сил, на корню,
но во сне ей секрет открылся
для мечты — кровь отдать свою.

Становилось вокруг светлее
расцветать вдруг тот начал край,
и в глазах у людей потеплело
распылив по цветам печаль.

Юность, в платьице летнем в цветочек,
оставалась все так же одна.
С нею рядом чистым быть очень
он старался. Скатилась слеза...

А попытка — она как по нотам,
пусть усыпано ложе цветами.
А любовь, что достойна полета
с василькового цвета глазами.

Так по капле кровь отдавала
оживляя достойное жить.
Только силы свои теряла,
не теряя таланта любить.

Но случилась беда, наверно,
получила умерший цветок
и записку. Кому-то скверно.
Но сокрыт был отмщенья восторг.

Обессилев, последнею каплей
оживила цветок тот... Живи!!!
И застыла бескровная в камне
в память нежной и чистой любви.

А Луна, возвратившись, решила
в сказку любящих всех пригласить.
С трона звездного им подарила
василькового цвета нить...