"Удивительное дело – пишет она, – надевать на голое тело одежду мужчины, который ни разу по-настоящему к тебе не прикасался". И она ложится спать в моей рубашке. Ей снятся сны в моей рубашке. Сны в рубашке, которую я нашёл на чердаке у своего деда.
Я думаю, а как это – по-настоящему прикоснуться к кому-то. Это будто долго-долго всматриваться в небо и, наконец, увидеть там птицу, или нам только покажется, что мы заметили птицу. Или это – постоянно видеть птицу и даже приручить её. Кормить чужую кожу с ладоней.
Она там, за триста километров от этих окон, снимает всю одежду, включая накладные ресницы и слёзы, и одевает тысячи моих прикосновений, о которых я бы даже не догадался. На голое тело, о котором я не догадывался.
И если бы каждый из нас двигался в чётко определённом направлении, если бы каждому было выделено некоторое количество прикосновений, то через два-три дня мы с ней стали бы умирать от такого перенасыщения. Ни одна внутренняя стратегия не устояла бы. Если бы она не написала мне о надетой ею рубашке, то с её стороны это было бы убийством. Завтра я поседел бы, сам не зная, почему.
Мы всегда – обложка нашей деятельности. Будто человек – это запах изо рта, это опрятность ногтей. И единственное, что соединяет нас – прикосновения обложек.
В принципе, я знаю, что ей ответить. Мне интересно, что ей приснится. Дедов чердак?
Но пусть она сначала выспится...
(Перевод с украинского – Станислав Бельский)