Посвящается Люцине Зильберт
Мне память рисует картины
Далеких, утраченных лиц…
…Когда приходила Люцина,
То радость не знала границ!
Ах, в бурных приветствиях этих
Галантные жесты, как встарь!
Высокая, в белом берете,
На шее медовый янтарь.
Не слышу я всех разговоров,
Ведь надо заняться столом:
С петрушкой настричь помидоры
И карпов поджарить бегом!
Яичницу сделать «ромашкой»,
(Тарелочки разных мастей!)
И чай в позолоченной чашке,
Единственной, что для гостей…
И я вспоминать бы не стала
Все жалкие эти дары…
Но ведь это часть ритуала,
Осколки минувшей поры…
Все стулья отчаянно хлипки,
И вилки не скроют излом…
Люцина сияет улыбкой,
Как будто за царским столом!
В поток возмущений мятежных
И ропота горьких тонов,
Вливается светлая нежность
Ее утешительных слов.
Старушку болезнь отпустила,
Она покидает кровать:
«С Люциною поговорила,
И стало мне легче дышать!
Люцина – терпенье и нежность,
Умеет печаль утолить!
Не каждый способен утешить,
Не каждый желает простить!
Она никогда не осудит,
Не станет морали читать!
Как редки подобные люди!
Таких днем с огнем не сыскать!»
Какие семейные жертвы
Легли на семейный алтарь!
Люцина – оплатки в конверте,
Улыбка, и вечный янтарь…
…Она нас встречала у дома,
Не виделись мы пару лет.
А в комнате прежней, знакомой,
Вдруг в траурной ленте портрет…
О, Боже! Прости мою трусость!
Ответив пожатьем руки,
Узрилась в янтарные бусы,
Чтоб взглядом не встретить тоски!
Криптонимы нищего рая,
И родственных душ благодать!
Как поздно я их понимаю,
Верней, начала понимать!
Вот свинка…Комочек из глины,
Забавные ушки торчат.
Последний подарок Люцины,
Как будто столетье назад…
Поистине щедро и странно
Судьба одарила меня:
Заветный музей талисманов –
Последняя келья моя!
Парад безделушек невинных
Так много душе говорит!
И в памяти имя «Люцинa»
Хрусталиком нежным звенит!
4.01.2013