часовщик

     и был другой, тоже большой любитель часов, он тоже любил эти механические луковицы, соцветия, лепестки, стебли, он любил их страстно, самой большой любовью, и эта любовь помогала ему создавать, собирать удивительные часы, он был прославленный часовщик, нисколько не заботившийся о своей славе, даже не догадывавшийся о ней, может быть, потому, что ее от него скрывали, ведь он работал на хозяина, и тот, нисколько не стесняясь, не сомневаясь, забирал всю славу себе, приписывал, пользовался как своей собственной, владел безраздельно, никто, кроме него, не знал имени мастера, собиравшего такие замечательные часы, но многие знали имя хозяина мастерской, так обычно и бывает, посредник всегда значит, весит больше, намного больше, чем мастер, без посредника мастер уже не мастер, потому что лишен средств к существованию, а с посредником он мастер, хотя и неизвестный, что же лучше, конечно, последнее, неизвестный мастер, если он настоящий мастер, находит удовлетворение в своем мастерстве, предоставляя хозяину тешить свое тщеславие, в наше время, однако, различие между видами славы практически уничтожено, говоря точнее, слава свелась к известности, нередко скандальной, расходы на рекламу во много раз, в разы превышают затраты на производство, и все меньше остается, если они еще остались, мастеров, довольствующихся своим мастерством, как ни посмотри, а такое довольство, лучше: удовлетворение, можно испытывать, только если мастерству придается сакральный смысл, что бы это ни значило, но в наше время, чуждое сакральному, извратившему все представления о сакральном, мастерство – это просто мастерство, часовщик – просто часовщик, поэт – просто поэт, писатель – просто писатель, роза – всего лишь роза, и так далее, вплоть до того, что король – всего лишь король, жизнь – всего лишь жизнь, смерть – всего лишь смерть, наше время сделало своим девизом «всего лишь», время – всего лишь время, вечность – всего лишь вечность, ничего не попишешь, то есть, наоборот, написать-то, конечно, можно, но написанное – всего лишь написанное, и нужны титанические, геракловы, прометеевы усилия, чтобы написанное стало чем-то большим, хотя и при этом оно остается всего лишь написанным, как бы некоторые пишущие ни настаивали, что оно «продиктовано», наше время – не время диктантов, а время выдумок, симулякров, если вам это что-то говорит, обольщений, в противном случае, но тот человек, часовой мастер, жил давно, в другое время, и довольствовался своим мастерством, ведь тот, кто любит, довольствуется своей любовью, если он действительно любит, и возможностью как-то свою любовь проявить, например собрать замечательные часы, показывающие время в разных городах, на разных планетах, человек этот жил один, в старом доме, нет-нет, он жил в мансарде над мастерской, хозяин предусмотрительно держал его при себе, он берег его как зеницу ока и умер раньше этого человека, с которым неизвестно что случилось потом, наследник хозяина не интересовался часами, он занимался виноделием, поэтому продал дом и оборудование мастерской, что же стало с тем человеком, мастером, кто его знает, никто его не знал и не знает, кроме хозяина, которого он любил и после смерти которого часто сидел у его могилы, думая о быстротечности, быстролетности времени, о краткости человеческой жизни и ее пустоте, вот лежит человек, богатый и славный при жизни, но крест на его могиле покосился, плита треснула, и никто, никто не положит на нее живых цветов.