Первая тетрадь. Сойдя с ума
Всё ближе и отчётливее годы.
Там ты - мой друг,
открытье слов, немые переводы
на сердца стук.
И рожь по плечи, и глаза по звёзды.
Уста в уста.
Довериться не рано и не поздно.
И жизнь проста.
Не пишутся законы для влюблённых,
их создают
скрыв сердце тайны в яблоневых кронах.
Здесь наш приют.
Не веря ни в обман, ни в кару божью –
к цветам скорей!
Нектар кипит и раскаляет ложе.
Меня согрей!
Через пустыни, горы и провалы
привычных слов
я жду тебя там, где цветы и травы
под солнцем снов.
Целую… нежу робко… неумело…
сама… сама…
Моя тетрадь и плакала, и пела,
сойдя с ума
Вторая тетрадь. Ты и Ван Гог
Переверну страницу – мучит жажда,
неумолимая, до язв и до ожогов!
Не думала никак я, что однажды
дойду до напрочь стоптанных порогов,
до жуткого желания сорваться,
забыв про стыд, про светские заветы,
про келью исповедника и святцы.
Шептала и кричала:
«Где ты?!».
По улицам ночным брела к Ван Гогу,
и звёзды ненасытно колдовали.
Но ярче их светился ты, ей богу,
хоть на Гряде, хоть на Гребном канале.
А дома ждал Ван Гог. Ван Гог! И снова
смотрела на присохшую повязку,
и на холстах прописанное слово
сулило пламя, но отнюдь не сказку;
что на земле не стать непокорённой;
узнать, что путь любви непредсказуем:
быть можно ямой или же колонной,
звездой иль телом, что пожрал Везувий.
Ван Гог – и ты… Что общего меж вами?
Лишь время – кракелюрами застыло.
Любовь же на полях пестрит цветами.
Не для любви лопата и могила.
Третья тетрадь. Утро в саду
В ушедшей роще искала цветы:
вдруг ландыши те найду?
А помнишь ли: вместе, я и ты,
обезумели в диком саду…
Известным соком мы не напились,
и бог не сумел унять.
Казалась дарёной сказкой жизнь,
что всеобщей истории вспять.
Агатовый вечер. Стоим над рекой.
Стихи ни о чём шепчу,
пока тепла рука под рукой…
Запалю по тебе свечу
в огромном соборе. Владыкою мрак,
когда приходишь не в срок.
Выползень ада – мрачный овраг –
развалился у стылых ног.
Теперь по утрам, ожидая зарю,
обид расчистив обвал,
иду по огню, вновь говорю:
«Ты стихи мои прочитал?».
Четвёртая тетрадь. Лунные качели
В майском парке упоение ночное,
бродят пары, опьяневшие от цвета.
Это время именуется весною.
В небе катит золочёная карета,
преогромна, крутобока, безлошадна.
Провезёт она меж звёздочек не тряско,
нежно, трепетно, певуче, хмельно, складно.
Возвратится к вам однажды эта сказка.
Будет вечной вашей юности картина,
что увидите внизу с качелей лунных.
Не закроют временные палантины
ваши вздохи, письмена и кровь на струнах.
Пятая тетрадь. Майский конёк
1.
Ах, конёк мой не брыкливый, не упрямый,
серебристые весёлые копытца!
Не нужны мне с ним шоссе и автобаны!
По тропинкам с ним бы до смерти носиться!
2.
Раным-рано на Оку, на берег, к соснам,
безотказное созданье погоняю –
поклониться небу, свету, водам, вёснам
и, конечно, моему родному маю.
3.
Подошла пора: что выбрать, что отбросить,
даже если в этом больно признаваться.
Смолкни, Дама! Что опять гнусишь про осень,
панихиды и залистанные святцы!
4.
Мне – совсем другие листья и сезоны.
Не зависят эти страсти от погоды,
не заманивает в глуби время оно,
и не реквиемы чудятся, но оды.
5.
Ах, конёк мой со звонком за левым ухом,
с катафотой на хвосте для хулигана!
Наряжают синеву весёлым пухом
разогретые под солнцем одуваны.
6.
Пух шалит и прилетает на ресницы…
так щекочет! Ну, и пусть глазам не баско!
…В такт стихам легко позванивают спицы.
А стихи мои – не выдумка, но сказка.
Моим дорогим друзьям из далёкого мая.
06.05.13 г.
Фото из Интернета