В сущности, это такое небольшое лирическое отступление в сторону "All the wild things". Эта тема меня так и не отпустила, было в ней что-то такое, что тянуло вернуться.
Видимо, незаконченная баллада так и отзывается - болью.
Меня учили: «Цена бегущему – три стрелы, по оперенье вбитые в позвоночник,
Молились: «Твой выстрел да будет точен».
Я говорила тихо: «Я не стреляю в спину».
Они убеждали: «Но посмертие будет длинным».
У них догорали звезды в спутанных рыжих гривах, погибало солнце в раскосых глазах зеленых и билось живое сердце между разбитых ребер.
Они когда-то лежали в его ладони, говорили нежными детскими голосами – теперь они клянутся посланцу другой короны, какой именно – они не ответят сами. Их шагами идет та война, которой никогда не требуется присяги, чтобы вырезать на костях земли свое имя мечом и камнем, вешать тех, кого чужой народ посчитал неправым, сажать на трон новых королей с глазами марионеток, чтобы потом свергать их без жалости и запретов.
Они не ответят, кто их такими сделал, потому что у них давно уже нет чистых и виноватых. На следующую войну они пойдут все в тех же истертых латах, на которых чьей-то кровью крупно написано: «Не прощаем».
Отличай их от живых, пожалуйста. Отличай их.
***
Они учили: «Никогда не милуй стоящего на коленях, и не верь тому, кто обещает тебе быть рядом,
Ухмыляются: «Мы знаем, каково это – хуже ада».
Я отвечала дерзко: «У вас нет даже Бога, который бы вам ответил».
У них каменеют спины, светлеют лица: «Мы и не пережили бы этой встречи».
***
Я говорила с ними, неприкаянный, говорила. Они давно уже прячутся в пряных степных долинах, они боятся, что ты вернешься снова, вернешься сильным и станешь звать их туда, откуда они бежали. Ты ведь знаешь они бы не вынесли, не сдержались.
Ты ведь знаешь, они теперь гибче ясеня, крепче стали, но у них внутри болит и теплится твоя память, которую уже не вытравить, не исправить.
Я пела с ними, брошенный, пела с ними, и видела, как они старались вычеркнуть твое имя из всех песен, которые их матери-львицы тянут из жил ночами. Но ты ведь знаешь - у них так никогда и не получалось.
На их варварских стягах у твоих алтарей одиноко выцветает глупое: «Не прощаем».
Да, конечно же, они так по тебе скучали, что до крови изранили руки о белый камень, на котором тонкими, больными буквами написали: «Беги туда, где мы наконец-то сможем тебя забыть».
Беги от своих детей, непрошеный, позволь им тебя изжить.
Но сам никогда (слышишь?)
Не забывай их.
...А я буду бежать от тебя, для тебя, с тобой,
до тебя Настоящего вечность
не добегая.