В подъезде, где я жил,
произошло убийство.
Убийцей был дебил,
его поймали быстро.
Убитым был сосед,
пенсионер-собачник.
О том, что это бред,
наш двор до сих судачит.
Пятьсот рублей дебил
добыл тогда — непруха!
А прежде чем добил,
отсёк в запарке ухо.
По крыше он убёг,
но вскорости нагнали.
Какой впаяют срок,
пока мы не узнали.
В тот день я из дверей
как пробка — стало гнусно.
Скорее прочь, скорей!
Шагах в трёхстах запнулся.
С простора пустыря
я к дому пригляделся:
над трубами паря,
клубился дым злодейства.
Заляпано стекло?
Протёр свои очочки,
но не пропало зло,
а только стало чётче.
Ликуй, двадцатый век!
Пророс ты в двадцать первый,
поскольку человек
и в нём остался стервой.
Живучи сорняки,
плевать им на прополку,
а в горечи строки,
увы, не много толку.