CONVERSATIONS WITH ANGELS. Исповедь иммигранта о 473 миллионах секунд вне родного города или Пятнадцать лет без Петербурга.
Безвинным жертвам Блокады посвящается.
Премьера Первой части состоялась в Монреале-Канада 8 июня 2013, под эгидой Северо-Американского Творческого Союза. Video: https://www.youtube.com/watch?v=a5CNQ7cBkPE От автора "Great Russians. Portraits & Beyond"
Навсегда этим городом мечена,
Моя память рвется назад
Полнолуньем трех слов засвечена:
Петербург – Петроград – Ленинград
Долгожданно и неожиданно
Словно выстрел услышу вдруг,
Позвонит абсолютно обыденно
Многолетне потерянный друг
Что ж, пора паковать чемоданы
Набивать их десятками лет
С ног срывая былого капканы,
Поджигать костры из газет
Понесутся Ладоги льдины,
Чрез дворцы как солдаты сквозь строй
С окон памяти рухнут гардины,
В этот день я вернуcь домой!
И похожий на ночь - весь белый,
Не стесняясь слезы одиночества,
Я вопросом добью свое тело:
Как могло ты слоняться без отчества?
И к шершавым колоннам Казанского
Прислоню огрубевшие пальцы
Пряча мысли свои пуританские
Попрошу: не ругай скитальца!
Ослепленный Исаaкия золотом,
Преклоню перед старцем колени.
По вискам долбанет как молотом,
У собора целуя ступени
В Эрмитаж загляну украдкой
До развода моста Дворцового.
Вырвав лист пожелтевшей тетрадки,
Закручу табака тяжелого.
Затянусь, увидав Рoстральные,
Повидавшие виды, Колонны.
Подождите районы спальные,
Засиделся с Нептунами в тронах!
Сфинксу древнему странствий сказки,
Как глухому, орать что есть силы,
Буду затемно, словно ласки
Мне отмеренно мало было!
Натянув тетиву склероза,
Я возьму на прицел ностальгию
Поднесу "египтянину" розы,
Покрасневшие, словно нагие
Все что невыносимо выло,
Будто страшные стоны лешего
Запоздавшим ответом было
Не простого вопроса – вещего,
Испытанием моему разуму,
Множеством тлеющих зим и лет
Обожженному странной фразою
"Хорошо только там где нас нет"
Ибо каждый свою эмиграцию
Наполняет c печалью бренности,
Тупиковыми ситуациями.
Словно комплекс неполноценности
Нас преследует в те мгновения,
Когда трудно наговориться.
Уж не первому поколению
За границею раствориться
Предстоит, прикрываясь фобиями,
Затыкая уши сарказмами,
Содержательными формами,
Злоупотребляя соблазнами
Мы пытаемся в оправдание
Чем-то задетой чувственности
Принимая за суть страдания
Лишь взросление своей сущности
Глаз поблекших большие впадины
От тоски, словно лето без ливня
Обозначат сердечные ссадины,
Незабытого города имя
Чтоб в грудине не было тягостно
За прошедшего яви и были,
Выпью Балтики пива и радостно
Обнимусь с Петропавловским шпилем!
...И начнется новое действо
Как Мариинского Аида
Поцелует Адмиралтейство
Репатрианта русского МИДа
Сыном блудным пойду к Сокурову,
Товстоногов опять занемог,
Самым прошенным гостем, к хмурому
Леше Герману выведет Бог.
Переживший смерть Достоевский
Обьясняется Гоголю в мистике,
А Набокова на Староневском
Поучает Довлатов стилистике
На чаек загляну я к химикам,
Менделеев зальет самовар,
Уж не та борода и мимика,
Изменился он, сильно стар.
За рукав мой возьмется Распутин
Удивит как в Музее Тюссо
Петр, Ленин, Романов и Путин
Все ваяют в Европу окно.
Ну а полдничать с кем-то если,
То Шаляпин найдет всегда
С Розенбаумом пару песен
Для вернувшегося сюда.
Городницкий, атлантом гранитным,
"Держит небо" и песни поет.
Бард притягивает магнитом,
Знает много геолог, не лжет
Про дожди, непременно косые
Меж берез с синеющим небом,
Напоминающих так Россию
Словно сказки похожи на небыль.
Императрицы театр Марии,
Под Гергиева управлением,
Новым корпусом мистерии
Предрекает культуры спасение.
Вот Есенин гуляет с Бродским,
А с Ахматовой – Мандельштам.
Блока учит совсем по-отцовски
Александр Сергеевич-сам!
Как юла завертелся Барышников
Ай да танец, Нурeев Рудольф
Обнимает былых обидчиков,
Принимая букеты цветов!
Шостакович волнует Чайковского,
За роялем Прокофьев сидит,
У перрона Метро Маяковская
На студентов Глинка ворчит.
Тихорецкий лишая зрения,
Знаю, очи мои не лгут
Провожает Иоффе - гения
Тот что Физ. основал институт.
...По прошествии некого времени,
Я ловлю на догадке себя:
Получил я удар по темени!
Значит кто-то ударил меня?
Жаль, что были галлюцинации
Кратковременны словно сон,
Нереальные ситуации-
Параноидальный синдром.
Оглянусь, никого поблизости:
-Где я братцы, не уж-то вы
Не оказываете милости
Раскрываете только рты!
Так подайте же руки лежащему!
Где-то с Зимним я рядом упал,
Видно Ангелу низколетящему
Я мишенью нечаянной стал.
Он поправит крылья и волосы,
Не спеша говорить начнет.
Неподрaжаемо дивным голосом
Объяснит столь нелепый полет.
“С этого, Александрийского
Я спустился сейчас Столпа
Облетать мне положено пристани
В час когда отдыхает толпа.
Я храню этот город сказочный
Ибо рядом летает бес,
Если помнишь период карточный-
Он на ту же колонну влез.
И в семнадцатом, страшном наведался,
Прилетал также в тридцать седьмом,
В сорок пятом еле отделался
От лукавого общий дом.
Залетался, сегодня я, раненный
Чертом Hевским случайно был,
Видишь перья мои опалены-
Видно Демон совсем не хил!
Но хочу я тебя утешить,
Тот удар что сейчас постиг,
Не беда, Декабристов вешать
Петербург умудрялся в миг.
Без причины тебя б не ударил,
И конечно не стал убивать.
Мне почудилось, ты слукавил,
Вспоминая про Родину-Мать.
Ведь когда-то не дрогнули пальцы
ПМЖ документ подписать.
Пресловутые иностранцы
Предлагали отсюда "линять"?
Улетел, оставляя землю…
Ведь была она просто забыта?
Аллегорий я не приемлю
Запоздалых космополита!
Если ты говоришь по-русски
И порою пишешь стихи
Очень странно, и даже узко,
Смотришь ты на свои грехи!
Ангел жестко, бескомпромиссно
Задавал вопросы свои,
Как Литейного затянулись
Дома Большого тиски.
Я поднялся с колен, а птицы -
Белый Aнгел и черный бес
Приоткрыли такие лица,
Что достойны самих небес!
Молвил странник, что долго ездил
Голос дрогнул мой и сказал:
“Я пожалуй весь мир обьездил
И везде от себя убегал.
Но ранимый спорами нации
Я не беженцем был в статусе,
Безкультурная цивилизация
Никогда не была в моем ракурсе.
Лишь пытался найти дорогу
По которой всю жизнь идти,
Видно редко молился Богу,
И теперь меня не спасти.
Все что понял из тех поездок
Повидав города и страны,
Как бы не была правда резкой
Вспоминай ее неустанно:
То одно что дается свыше,
Лишь тебе, не бросай другим.
Непонятные знаки слыша
Ты довольствуйся даром сим.
Отвечал мне Посланец Белый:
“Здесь придется тебя перебить
Видно сразу, ты парень смелый
Не пытайся нас разозлить!
Крайне редко со мною Демон
И тебя повстречали мы раз
Значит важная очень тема-
Не разочаровывай нас!
Возвращаться надумал коли,
Словно долгий период истек,
Больше пуда сьеденной соли
Не пошел визитеру впрок!
Вам Земля для того дается,
Чтоб лелеять могилы отцов,
Разве сердце твое не рвется
Что не видел родных гробов?
Демон черный заполнить паузу
Появившуюся решил:
“Не держи ты камня за пазухой,
Я б тебя об этом просил.
Мы давно с Антиподом белым
Разделили сей город на
Триумфальные арки, стеллы,
Колокольни и купола.
Хоть и черные крылья, но светел
Разум дан мне. Вопрос мой весь:
Не понятно, сюда ль ты метил?
В общем, как очутился здесь?”
От внезапного столь карт-бланша,
Пульс не чувствуя, еле дыша,
Озадаченный сим реваншем,
Я ответствовал не спеша:
“Он мне долго ночами снился
Белой ночи Вселенский Храм.
Я почти во сне застрелился
И c Есениным вешался там.
Бит матросом Кронштадта бесцельно
Умершвлен офицерами, и
Прах над водами был развеян,
Низким облаком стал вдали.
В мясорубке тридцать седьмого
Уезжал без одежд в воронке
Словно угольщик черный ворон
Надсмехаясь, каркал во мгле.
В бесконечном потоке репрессий
Многотысячной став жертвой,
Пережил гильотину следствий
Оголенным дрожа нервом,
Быть предчувствием страшной тени,
Что летела сюда войной,
Довелось, и дрожали колени,
Хоть ты падай, и хоть ты стой.
Я блокадные видел трупы,
Там где плоть, становился льдом.
Конспектировал тел вздутых,
Тани Савичевой выл ртом.
На Дороге замерзшей Жизни
Я горел как подбитый танк.
Мессершмитам расстрельные брызги
Как убийцам, игра ва-банк
Представлялась сплошной потехой.
Поиграем в кромешный ад!
Город стойкий - одна помеха.
Уничтожим мы ваш Ленинград!
Разве много смертей в миллионе?
Что вам Питерцам дался он?
Бах на клавишах аккoрдеона
Кононаде подыгрывал в тон.
И Европы озвучив ревность,
Не осилившей путь на Восток
Цивилизованная мерзость
Все включила в последний бросок.
В перекрестье стальном прицела,
Очень быстро Христа забыв
По прямой наводке Лицею
Словно Пушкину сердце пробив,
Так умело и хладнокровно,
Подрывая плоды Pенессанса
Скурпулезностью монотонной
Отбирала последние шансы.
Но словами седого Джамбула
"Лениградцы-Дети Мои"
Доводил тишину я до гула,
Тех кто замертво полегли!
Маслом сливочным, долгожданным
В сорок пятом, лишенном грез
Я комком застревал гортанным,
Видно не было больше слез.
Я годами двадцатому веку
Словно челюсти раздвигал.
Басом нашего человека
-Левитаном Победу вещал
Кирпичем реставраций срывался
С заскоруслых и стертых рук.
Заржaвевшим снарядом взрывался,
Добавляя выжившим мук.
Всепрощающему Демиургу
Абсолютной материaлизации
Становился я Петербургу,
Словно Залу Капеллы овацией.
Будто мира иного посланцем
Горожанам тревожил извилины,
Сада Летнего бюстов танцем
Я нервировал обессиленных.
Как татарином рвался "непрошенным"
В гости к Горьковской старой Мечети,
И висками, уже запорошенными
В безрассудства падал сети.
Невской Лавры люди Святые
Предо мной оживали в Некрополе,
Да шумели бродяги ночные,
И кому-то они даже хлопали!
Я, спасая от Крови Спаса,
Оживал в намоленной мозаике,
Трех столетий, как быстрого часа,
Принимал мгновений архаику.
Больше сотни томящих историй
Века прошлого, принимал
Пассионарности теорию
Гумилеву Льву я шептал.
И звездою заезжей, фатально
-Не от мира сего мы оба,
Ленинграду я пел прощально
Песню Игоря Талькова.
Цою Вите скрипел тормозами,
Разбудить так пытался спящего!
Но уже становились басами
Диска Черного ноты летящие.
...Но вернулся достаточно странно,
Необьяснимо казалось бы,
Разглогольствовать долго не стану,
Наберитесь терпения вы!
Все случилось в одно мгновенье,
Шел к которому много лет,
Как родного лица выраженье
Воскресает порой портрет,
Я закрыл глаза, и в молитве
Наклонил к иконе свечу
Благодатного света палитра
Ослепила сознанье-Лечу!
Видно воска горячего каплей
Я задел Петербуржскую Ксению
Городскую святую, внезапно
Разбудил, не спросив прощения
Словно людям, рожденным ползать,
Вдруг дается в подарок крыло,
Я почувствовал чей-то локоть
Неужели мне так повезло!
Ваш коллега из Нового Света
Ангел Запада уж не ждал,
В средневековое платье одетый
На Восток со мной улетал.
Подхватил меня в Нотр Даме-
Монреальском соборе он,
В тот момент я думал о маме:
Почему мы оставили Дом?
Сорок семь этажей небоскреба,
На Левека Вилла Марии
Придавили язык мой к небу,
Над даун-тауном мы парили,
На последнем - почетном круге
Не упал чуть на Старый Порт,
Я прижался к крылатому другу
Где-то рядом с Отелем Дю Форт.
От испуга орал по-французски
Вместо Le послышалось La:
"La fini, Tabarnak", и на русском
Закричал от испуга "Бля"!
Мы неслись над крестом Сант-Жозефа
Словно звон над распятым Христом.
Вспоминалось мне мощное эхо
От органа в соборе том.
Я смотрел на Исуса Aллею
Как на мощи глядит пиллигрим,
И одна из скульптур ротозею
Слала знак, что был я любим,
Ни паломником, не эрокезом,
Ни звездою Селин Дион,
Но духовного телекинеза
Улетающим проводником!
Замыкая Канадские серии,
Как когда-то в хоккее Третьяк,
Пронеслись мы над города мэрией
Так что трескался крыши лак.
Гаспези проходили на бреющем,
И сорвались мы все же в пике
Атеист во мне стал верующим:
Я отделался налегке.
По законам обычной логистики,
Обозначив понятные цели,
Словно пуля со стройной баллистикой
Через Арктику мы летели.
И, коснувшись земной оси,
Неудачно взмахнув крыльями,
Пассажира в снега не бросил,
Прижимая руками сильными,
Поводырь избегал турбуленции,
Пролетая над шапкой мира
Словно ассом - Земной квинтэссенциeй,
Упрекнул он: Так много жира,
Нагулял ты вдали от полюса,
Забывая что жизнь - движенье.
Неподвижность готовит фокусы,
И в конфликте с самим рожденьем!
Человеку в тот миг не думалось,
Я разглядывал льды, торосы,
От ветров все лицо осунулось,
Безответными стали вопросы:
Почему небольшая планета,
В 21-м первом космическом веке,
В континенты Богом одетая
Тяготится Его опеки?
Отчего мы спорим о шельфах,
Лишь с позиции обогащения?
Словно карлики, жалкие эльфы,
Мы дырявим планету бурением?
Сколько климата потепление
На Земле будет нашей длиться?
Может полюса облысения
Ускоряют угрюмые лица?
Ну зачем Вселенной любимица,
Улыбаясь сияньем полярным
Человечеству сталa кормилицей?
Нарушая планы коварные
Тех кто делят мою планету
На карьеры, скважины, биржи.
Лишь в червонную веря монету,
Все ресурсы стараются выжать.
Словно вены вспоров ледоколами,
Без стратегии, временной тактикой,
Политическими проколами
Убивается белая Арктика!
Очень нужно людям порою,
Погруженным в земные проблемы,
Воспарить, оставляя споры,
Аксиомы и теоремы.
Не посмертно, не воскрешаясь,
И пожалуй не в самолетах,
Просто с Ангелами общаясь,
Как из космоса видеть заботы.
Я, взолнованный перемещением
Оказался в глубокой прострации,
Было ль верным само стремленье
Света скоростью нам мчаться?
Но не знаю, какая сила
Провиденье, нечистая ли
Над землею меня носила,
Возвращая в Финский Залив
Там где льды переходят в воду,
Мы попали в воздушную яму
Узнавал я родную погоду,
Петербург - ты дождливый самый!
И подвластен был гравитации
В паре сотен метров падения,
Друг мой выправил ситуацию,
Я ему обязан спасением.
"Ты держись за меня покрепче,
Не положены нам парашюты.
Тем не менее лайнеров метче,
И быстрее мы птиц как будто."
...Открываю глаза и свечою
Обоженный - оплавлен воск,
Птицы рядом стоят со мною!
И на крыльях наводят лоск.
В двух - отчетливо Ангелов вижу,
В третьей - Врубелев Демон сам!
Будто Падший в Дворцовую в лужу
Отраженьем он странным стал.
Не могу я все также поверить,
Что в тот миг, как сомкнул глаза,
Расстояния что не измерить,
Петербургская смыла гроза.
Будто не было десятилетий
Позабытого города вне,
Не забрасывал дьявол сети
И не лапал он душу мне.
Не шептал он о новой жизни
За манящим извечно бугром
“Нет измены такой Отчизне
Что воспитывает кнутом!”
Мне рожденному в шестидесятых
Века прошлого, если не лгать,
Обожающему пернатых
Ангел начал давно помогать.
Он хранил меня в час рожденья,
Когда надо обманывал смерть,
И в минуты изнеможенья
Мне протягивал сверху жердь.
Я по ней высоко поднимался,
Небо трогал разбитым лбом.
В тех что снизу - порой ошибался,
Видно часто шел напролом.
Но не знал до последнего часа
Что хранителей два - не один!
Словно взрывом шального фугаса
И сапером пропушенных мин,
Разорвало мое сознанье,
Так что поздно кричать "Хирурга!"
Ощутил после долгих скитаний:
Монреаль был во мне Петербургом.
...Возвращаясь в родные пенаты,
В новостройки ли, во дворцы,
В баньке вымоюсь на Марата,
Веник дайте мне, продавцы!
Заплачу за него состоянье,
Да последний доллар отдам.
И вернется назад обонянье,
Словно кожа разлезшимся швам.
Буду медленно тело мочалить,
И сознание промывать,
Непристойное слово "отчалить"
Кипятком крутым обливать.
Я на улицу сново рожденным,
Выйду словно из душных Крестов.
Невский примет меня мажорно,
Как встречают в законе воров.
Не поэтому ль мне, поэту
Незаконных сплетений слова
Обожающему, к лазарету
Надо быть постоянно готовым?
Разрывающего на звуки
С виду второстепенные фразы,
Не осилившего разлуки,
Словно страшные метастазы,
Мне смирительной в ожидании
Длиннорукой рубашки тесной,
Суждено быть певцом мироздания!
И такого в частности места,
Над которым парят бессменно,
Пролетая, с пристальным взглядом
Демон с Ангелом попеременно
Служат гению Петрограда
Я ответа искать, словно мучать,
Стану, дабы понять причины…
Чтоб по крупному видеть случай
Надо всю оглядеть картину!
Ведь Большой замечает Большое,
И придет наконец прозрение:
Мне, оставившему родное,
Боль дана была в очищение?
Мысли явно неоперабельные
Пограничного состояния,
Как осечка оружия табельного
Мозга напоминали отчаянье.
Перед Ангелом Сен-Лорана
Я вину замолить пытался,
Подсознанья открытые раны
Исцелить милосердно он взялся.
"Как известно на службе Божественной
Мы Отца посещаем порою,
Дважды в реку войти торжественно,
И креститься Невы водою,
Перемещений во искупление
И метаний чрез океаны
Мы позволим тебе во спасенье,
Ибо ждешь ты Небесной манны.
Только искреннего, не пустого
Мы хотим от тебя оправдания
Метафизического слова,
Обьясняющего скитания!
Да не главное это, поверь мне
Мы - театра большого актеры,
По уже утвержденной теме
Лишь играем людей раздоры.
Твой полет, хоть и был предсказан,
Неким силам карты попутал
Их триумф в Петербурге заказан,
Ничего я надеюсь не спутал?
То что ты улетел из Канады
Изначально входило в планы
Будут черти теперь не рады
Им такого не вынести срама!"
Монреальский Ангел гипнозом
Озадачил, мысли читая,
Словно сердце под обшим наркозом
Остановилось во мне устало.
"Я тебе за все благодарен,
И пожалуй даже обязан
Знаю, был мой поступок страннен
И с событиями не связан.
Как бы не было с планом-развязкой,
Не держи на меня обиды,
Монреаль - это город сказка
Хоть и снежный он очень свиду.
Я не зря на Plato задержался,
Да учился искусству упорно
Как художник, лишь здесь состоялся
И чего-то достиг бесспорно.
Запрограммированный на возвращенье,
Почитав миллиарды литер,
Став заложником предпочтенья,
Выбираю сейчас я Питер!
Этот город, тебе Kрылатый,
Лишь хотел показать как гостю
Не ругался чтобы ты матом,
Не держал на меня злости.
Я б мосты, каналы и реку
Обьяснил без помощи слова
Так похожему на человека.
Повторял бы снова и снова,
Ни легенды, и даже ни мифы,
Ни истории книги главной,
Город созданный прежде скифами
Стал однажды столицей славной!
Не покидает меня однако,
Интуицией белой ночи
Словно эхо небесного знака:
"Мы увидимся скоро очень".
В этом необычайном месте,
Называемом Питера Град
На костях, забвенье и лести
Что построен был словно Ад.
Но в пернатых замеченный стаях
Я просил бы у Бога мира,
Хоть немножко пошли ты Рая
Так уставшей от войн Пальмире!
Что ж, тебе пора возвращаться,
В этой Mиссии был ты мил,
Лишь к груди твоей дай прижаться
От святого набраться сил"
Невский Ангел и Сен-Лорана
Крылья к небу в такт поднимая,
Знак подали мне долгожданный,
Мою совесть освобождая.
Да обнявшись, как будто братья
Избегаюшие прощания,
По законам Господней рати
Подытожили расставание.
Но осталось в руках на память
Лишь перо от друга крылатого,
В небе след его начал таять,
Сен-Лоран забирал пернатого.
...Ослепительное сияние
Где-то над Полем Марсовым
Остановкой для покаяния
Оказалась совсем не плановой.
Слушателем удивительным,
Содрогаясь, ко мне приблизился,
Изменился Ангел разительно,
И в итоге просто выматерился!
"Видно очень тебя заслушался,
Принимая из рук в руки
Видишь, Демон опять ослушался,
Что ты сделаешь с этой сукой?
Сговорившись с воинственным Марсом,
Черт парит над Марсовым Полем.
Озабочен его я фарсом,
Сатаны заигрался он ролью.
Не серчай, что тебя не дослушал,
И порою был слишком резок
Оппонент наш Oбет нарушил
Паритет с ним мне просто мерзок!
Обещай лишь, что следующей ночью,
Вот на этом же точно месте,
Мы увидимся с тобой очно,
Облетим Петербург вместе.
Мы должны во всем разобраться,
Озадачившись важным Bопроcoм.
Нужно очень нам постараться,
Ведь иначе останемся с носом.
Просто вдумайся, я не пугаю,
Армагеддоном грозит Побоище,
Если Демона мы промoргаем
Потеряем наш город-сокровище!
А сейчас тебя должен покинуть,
Я вернусь по прошествии суток,
Общий недруг наш должен сгинуть,
Будет Питеру не до шуток."
Еще долго по центру cлонялся,
Озадаченный телепортацией
Словно с прошлым своим связался
На волнах заработавшей рации.
Сколько лет впереди осталось
Их с тобой суждено провести.
На любовь обменяю жалость,
А за слабость меня прости!
Навсегда этим городом мечена,
Deja Vu не приемлет преград,
Полнолуньем трех слов засвечена:
Петербург – Петроград – Ленинград!"
1998 St. Petersburg - 2013 Montreal - 2013 St. Petersburg
© Copyright: Alexei Dymov, 2013
info: www.galaxydecor.co
Картины цикла поэм "Разговоры с Ангелами":
Oтзывы без регистрации на портале:
"Для тех, кто родился, или учился, или жил в Санкт-Петербурге, (эти глаголы я использую здесь в их сакральном значении), этот город всегда остается платино-иридиевым эталоном, хранящимся в некой секретной точке между пространством и временем. Из этой точки можно уезжать, не покидая её... В неё можно возвращаться, живя в другом городе, в другой стране, на другом континенте.
Алексей Дымов, художник, создавший в иммиграции серию графических портретов великих соотечественников, а сейчас работающий над серией больших живописных ангелов, вероятно, давно задумал свой побег-телепортацию в эту мистическую точку мира - Петербург – Петроград – Ленинград.
«Разговоры с ангелами» А. Дымова — это первая часть его собственной поэтически-философской мистерии возвращения. Признание в любви родному городу и его платино-иридиевым вечным именам... Исповедь иммигранта... Осознание себя состоявшимся художником и человеком... Или всегда возникающее после этого желание стать и быть нужным в контексте собственной культуры? И то, и другое...И еще — пожар в сердце.
Уверена, хотя многое в его строках для меня остается спорным, что ангелы, с которыми он завел эти опасные и искренние, до покаяния, разговоры, осенят его на этом трудном пути своими белыми крылами. Столь же искренно и столь же покаянно."
-Нина Галицкая Гали: Президент AUNA, Союз Художников Северной Америки
Nina Galitskaia Gali: President UNION DES ARTS DE L'AMERIQUE DU NORD
Известная канадская художница-скульптор, Автор монумента Молох Тоталитаризма под Петербургом
"Дорогой Алексей! Как мастер живописи и новатор ты открываешь новые горизонты и в поэзии.
Твоя работа над поиском новой рифмы в поиске выражения новых чувств потрясает меня.
Я вынужден занести тебя и это в свой список избранных:
"Когда слов иссякнет ручей пред иконою
Последнее, выдохом станет для гланд узких:
"Спаси-Бо", Боже какой законною
Благодарностью ты одарил русских!"
Успехов, с добром"
-Володя Морган, Ленинградец в прошлом, Золотое Перо Руси-Лауреат, Член Союза Журналистов, Орден Державина, автор нескольких книг.
"Словам поэмы как будто сопутствует зрительный ряд. Алексей увидел Питер как особое такое мистическое место, где души творивших в нем гениев его не покидают."
-Влад Смирнофф, известный канадский художник, автор проекта Великие Художники.
"Дорогой Алексей! Сказать, что мне поэма понравилась - это ничего не сказать. Благодаря Вам, я, родившийся в Ленинграде, проживший всю жизнь в центре города,( у Исаакиевского собора ), с перерывом на три года, а потом покинувший его для ПМЖ в Монреале,побродил и полетал вместе с Вами и Ангелами по местам, так великолепно отмеченными и описанными Вами. Когда Андрея Вознесенского спросили, как он пишет стихи, он ответил: "Я их не пишу! Я их записываю!" Он говорил о том, что ему их надиктовывают свыше и откуда они приходят - он не знает. Так происходит со всеми истинными поэтами, к которым, несомненно, относитесь и Вы."
-Исаак Рукшин, Поэт
"Алексей, спасибо! Родная история и вся родная культура философски переплетаются в Вашей поэме с жизнью современной. Всё, что творит душа, получается сильно! Очень впечатлило! Задумалась..."
-Ирина Можаева, экономист, Москва