(вторя часть тетралогии о Гавриле)
Любил Гаврила баб
лепить из снега
(до мая "матерьяла" завались);
Был он веселым, но наивным человеком, -
За что и поломали парню жизнь.
Укутывал шары в красу убранства,
Ведро не надевал на голову -
платок.
Проклятый ночной тать
с завидным постоянством,
Гавриловы труды в "маньячню" всё волок.
Сорвать успел
вместе с руками платье:
Огонь желания в его глазах пылал,
Но не пробивши лед,
он тут же и увял.
Инья стояла с честью, как с распятьем,
Бесстрастная, пока он честь терял.
Без рук, без головы и
без одежды
Не изваянием, а просто
комом снежным,
Храня создателю свою любовь и нежность,
Все безнадежно члены обломав.
Из глины Гавр решил ваять скульптуру.
Но перед тем, как вынести на свет,
Большим ревнителям культуры
ее нагой представил на совет.
Пройдя сквозь строй -
за кругом круг -
Хвалы, насмешек и хулы,
Осталось тело, но без рук,
А бюст - без головы.
Поблёк румянец, проступавший с детства;
Такого Гавр не ожидал злодейства,
Бросаясь с ложа вызволять прокруста
Обломки смятого "искусства",
Чьи трещинки коснулись его сердца.
Гаврила взвыл,
и на снегу
Струёю вывел - ......
"Who is who?"
С тех пор, боясь очередной засады,
Увел все статуи из городского сада,
И сам пропал. Исчезло ремесло.
Особо жаль ту девушку с веслом...