Помолчи в моих мыслях все то, что на сердце есть,
я тебе прокукую количество и направленье;
встать не позже, а ближе, но лучше хотя бы в шесть:
в шесть – единственно верная формула искривленья
пустоты. Пусто-я, пусто-мы, пусто-кто-же-тут?!
Полный бред, полный выдох, безмолвие, вдох и снова
я пеняю реке, что кувшинки не так цветут,
монотонно тачаю в утекший уток основу.
И когда он приходит с ухмылкой на всех восьми-
десяти /двадцати/ волосатых паучьих лапах,
я кукушкиным эхом ложусь перед ним костьми
и фиалкой плыву на Офелии трупный запах.
В долгих странствиях в космосе в поиске черных дыр,
эквилибр истекая в пенал от пустой квартиры,
пишет письма оглохший от вечности канонир,
пишет и опускает в почтовый затвор мортиры.
Пли! – И влипли в белила бумажные журавли:
серый колер белил и на нем мелкий почерк ста «я».
Эне-бене – и вот мы от центра Земли вдали;
крибле-крабле – последний стежок наметала стая.
Постучи в мое сердце решение и ответ.
Ацетилсалициловым вечером крикнут совы:
все проверено временем, мин здесь в помине нет,
есть анамнез, диагноз, рецепт «сотрясение слова»…