Ей говорили, что не умеет злиться:
Никто не знал, что у нее на душе.
Она была с духом тигрицы,
Порою дыбом вставала шерсть.
Но по привычке с собой боролась,
И всем котенком казалась тогда,
Хоть и на нож как-то раз напоролась,
Но все же когти прячет всегда.
Над ней порою, ребята смеялись
И говорили: «Давай, порычи».
Но только, как бы она не пыталась,
Ее мурлыканье было смешным.
Наедине лишь с собой оставаясь,
Она вдруг вся превращалась в рысь,
И снова быть сильной стараясь,
Мечтала прыгнуть когда-нибудь ввысь.
Ей представлялась смертельная схватка,
В минуты горечи мечталось о ней,
Но только шерстка была также гладка,
Да и нежнее чем у диких зверей.
Но, несмотря на всю свою мягкость,
Она всегда очень сильной была,
А иногда проявляла ярость,
И лишь из глаза бежала слеза.
Никто не видел ее такою,
Пусть и хотел ее разозлить,
Она прекрасно владела собою,
Внешне котенок, в душе же рысь..