А вот мистер Джон подходит к окну в купе
И царапает нервы глухонемого соседа,
Что ещё делать, когда у тебя в руке,
Перочинный нож и гильзы от пистолета,
Однако жарким выдалось это безумное лето,
Он никому не муж, не сын, не добрый отец,
У него билет и то лишь в один конец,
Мистер Джон вы либо отчаянный трус, либо глупец.
-Джо, ты невыносим, я умываю руки.
В тебе нет особой задумки божьей,
Я не хочу от тебя детей, не хочу тебе гладить брюки,
Не хочу готовить тебе борщи с окрошкой.
-Да пожалуйста, уходи в свой бордель подпольный,
Будешь еще жалеть,
Боже милый Боже,
Что же ты посылаешь мне скверных леди,
Вольных, бестактных, немного меня моложе.
Поманишь рукой она у тебя в постели,
Читает лекции, мол, тяжело на свете
Мол, если захочет под сводами капители,
Потом пропадет, потом будет дом и дети.
Вот так и карабкаюсь, мол, по случайным связям,
Но к тебе у меня любовь очень светлой пробы...
А тебе наплевать даже платья ее не красят
Она у тебя как временной пробной пломбой
Тебя от нее тошнит, вырывает с корнем.
Ты даже ее не целуешь, проснувшись утром.
А что целовать? Тебе от нее не больно,
В тебя от нее и током не бьет подгрудным.
Вот мистер Джон, царапайте стекла ночью.
Сосед глух и нем, ему наплевать на скрежет,
Ему наплевать на вас, у него свои заморочки.
Ему в сто раз хуже, его в сто раз больше режет
Напополам. Вы водите, водите пальцем.
Вы неудачник? О, Джон, вы себя казните
Вам эти плевки светофора у деревенских станций,
Грозно протяну: "Приехали, выходите!"
Вы же ничейный, у вас не работы не положения,
У вас не жены, не дома, не милой дочки.
Вы же по сути вольный, а вольным в сто крат сложнее,
Вот теперь и царапайте стекла безлунной ночью.
Нет, не цепляйтесь, не стоит, за прошлое, милый Джонни,
Прошлое - это сгусток из дыма и серой пыли.
Это все отболит, потому что не так и больно
Все, чем нас когда-либо не убили.