С содроганием жду – и жажду,
руки тянутся в высоту.
Май – ударом, май – станет нашим.
но склонясь до земли к кресту,
не избегну тоски и пыли,
что заставит сомкнуть глаза.
С содроганием: Мы – пожили,
губы силятся досказать.
1.
Больно ли – совести? Только до хрипоты
тянутся версты. Сказано – не убей.
Живы ль, кто выжили?
Весны сожгли мосты.
Руки цепляются за рукава степей.
Больно ли – зимами скорбь собирать в карман,
слезы в проклятия не обращать (как смочь?)
Небо уходит под журавлиный стан.
Души людей обнимает и гасит ночь.
Больно ли – совести?
Спутан теперь рассказ.
Май под ударами клонится, в руки – мир.
Вёсны беспомощны.
Эта война – в анфас
смотрит, и выстрелом в строки идет пунктир.
2.
Каждые майские память глодает мозг.
Скорбь разливается песнями, что рекой.
Был, мол, сынишка, жил, согревался, рос,
взяли его, наивного, сунули в общий строй.
Каждые майские память стучит в висок.
Холод по жилам движется. Руки – обнимут крест.
Был, мол, сынишка, сокол – ясен, красив, высок,
стал под огнем ударным. Ружья – наперевес.
Он говорил – напишет. Память ходы торит,
учит глядеть доверчиво: видели вы его?
Был, мол, сынишка, вырос, жил себе до поры.
смотрит вот с фотографий. Память – из всех веков.
Каждые майские, каждые, не забудь –
боль за умерших пулей пронзает грудь.
3.
Вот и звенит, звенит теперь надо мной –
каждая пуля сердце прошьет насквозь.
Хочется крикнуть:
- Господи! Я – живой!
Только венец терновый станет венцом из роз.
4.
Память – не охрипнет.
Вздыблены пути.
Жизнь заплачет выпью,
вымолит: пусти.
Память – не умолкнет.
Губы до сих пор
силятся без толку
вымолвить укор.
Память – не избудет.
Май шипит в груди.
Вечность тянет руки
к крестному пути.