Я снова где-то о чем-то пишу,
и так благодарна сейчас за это
(читай между строк: "благодарна ему").
Ты помнишь, Маня? Второе лето
уже вот-вот подступает к горлу
и жадно сжимает, и так горячо.
Но мне нисколько сейчас не больно.
Ну ладно, больно.
Но надо б еще.
Я так люблю, когда он жалеет,
щадит улыбкой, ласкает взглядом,
когда не грубит мне, бережет мне нервы -
как будто баюкает меня, как маленькую.
Но он никогда никого не слушает,
он словно мечтает снести все стены.
И у него, наверно, получится,
когда-нибудь после, когда повзрослеет.
А я, Мань, боюсь с ним разговаривать -
мне все ладонь его кулаком.
Но мне и монетки большими деньгами с ним,
и мне с ним золотом серебро.
Я падаю навзничь - в меня без ошибок
стреляет глазами (что две обоймы).
Я расплываюсь в глупейшей улыбке
и так хочу, что неловко обоим.
Потом ругаю себя: "Опять не выстояла".
Потом представляю, каким он папой
когда-нибудь станет, когда сам вырастет.
Ну очень хорошим, Мань. Невероятным.
А потом у меня все плывет в глазах,
и пульс учащается с геометрической,
и пальцы немеют, а после дрожат
как под электричеством.
И я, Мань, боюсь прикоснуться к нему -
как будто боюсь убить его током,
или еще, что забыть не смогу,
или еще потом не вспомнить
совсем ничего, даже как зовут
и где родилась, и с чего крестик
нательный оплавился. Нещадно люблю
вот это огромное жаркое сердце,
что скрыто под ребрами у него.
Впервые в жизни такая несмелая.
И знаешь, я тут поняла, для чего
таких вот мальчиков все-таки делают.
Чтоб было, кому творить разные глупости,
гонять на авто и крушить стены,
и нервно курить, разбираясь с чувствами
таких вот напуганных и несмелых,
гулять допоздна, вырастать большими,
носить часы, становиться папами,
невероятными, лучшими в мире,
следить за тем, чтобы мы не плакали.
И чтобы мы помнили, что все же мы девочки
(чтоб мы ощущали, как жжется желание),
что сердце у нас кровавое, женское,
живое, стучащее, ядерно-пламенное.
Чтоб мы грешили, теряли голову,
дороже жизни ценили слабость,
любили сильно, не только словом,
чтоб ни богатств не хотели, ни славы бы
в такие моменты.
А знаешь, Маня,
любить такого - огромное счастье.
Безумное счастье мимо всех правил,
которое рвет меня.
Рвет на части.