Как смог ты, расскажи художник,
Так гениально всё нарисовать?
Вот только, если б было можно,
Немного грусти в красках поубрать.
Я краски выкраду и, защитив от боли,
В цвет чёрный, белый цвет вдохну,
Изображу небесно – голубую волю,
И волей серые темницы распахну.
В поблекшие от слёз глаза добавлю
Полуденного моря синеву.
И небо, тучами закрытое, исправлю.
Лучами солнца землю обойму.
Да, кажется, забыла я о главном,
Всё полосатое с картины уберу.
И будет зебра походить на ламу,
Полос не будет чёрных. Их сотру.
Полью обильно сверху жёлтой краской,
Ты их, Художник, слишком много начертил.
Ну вот! картина выглядит прекрасно.
Жуёт траву беззубый крокодил.
Лев без клыков и лань пасутся рядом.
Ни туч, ни войн! У них тяжёлый цвет.
Да вот, трава засохла. Солнце стало ядом.
В моей картине видно смысла нет.
Выходит, зря всё гладко расписала.
Нет зла – не оценить добро.
Гроза, чтоб солнце ярче засияло,
А после тёмной ночи так светло.
Есть у всего конец, и есть начало.
Вкус торта тоже может надоесть.
И в сладком вкус присутствует печали.
Так ты рисуй, Художник, всё как есть.