Он, взяв лицо из галереи предков,
спускается в подвал, среди объедков
эпических времён веревкой шебурша.
В лохмотьях стружки от карандаша
читает:"...шорохи. Мерцающие тени..."
Сухой осадок горьких откровений
Он пробует неловко, чуть дыша,
и снова в путь, цемент сырой кроша
босыми пятками и глазки долу: имя,
царапанное в ужасе другими
на этих стенах лучше не читать.
Рулончик времени, завёрнутого вспять,
столь драгоценен, что его не взять -
нельзя, но даже тронуть больно.
Снаружи только грохот колокольный.