Гумберт молчит и смотрит в окно на темень, курит сигары светло-коричневой Кубы. Думает, что же ты делаешь, что же ты делаешь, Liebe, что мне мерещатся всюду горячие губы. Гумберту где-то под сорок, он статен и строен, строг на костюмы, принципы, деньги и женщин, невозмутимо умен, бесконечно спокоен, отполирован до самых изящнейших трещин.
В квартале напротив течет неисправный кран. Она просыпается в красно-кровавой луже. Ей будет 13 – и она уже ветеран в войнах, где ты никому никогда не нужен.
Гумберт молчит, за кафедрой слишком душно, можно на миллиметр ослабить галстук. Студентки хихикают тоненько-показушно, и он ловит их каждый смешок и отзвук. Гумберт читает историю в крупном престижном вузе, выверен – будто бы цифры из лицевого счета, его жизнь – борьба, подправленная работой, что же ты делаешь, Liebe, зачем ожидаешь что-то?
Пахнет железом, кружится потолок. Это не кровь, сползает с волос краситель. Она лохматый солнечный огонек, и каждый жест кричит за нее «спасите». Так сильный зверь бросается в пропасть, поддавшись бегу, рычит, царапает камень, но поздно – смиряйся, кричи, умри, она подобна узорчатым оберегам, отравляющим изнутри.
Гумберт молчит. Его окликает шорох. Кеды, хs-ка платья в песочный цвет, круглые серьги…Он вспыхивает, как порох. И сердце с разбегу ухает прямо вниз.
Liebe
пожалуйста, хватит
остановись.