Ко мне пришли на ужин: витязь в тигровой шкуре,
Дюймовочка с лицом мужчины и Клеопатра с хоботом слона
Я витязя не звал, но тут случилась фиолетовая буря,
И он укрылся от нее, решив, что хижина моя - его страна.
А я-то думал ужинать в компании прекрасных дам,
Немного странных, но заманчиво прекрасных, как желток.
И после ужина гулять хотел я с ними по запущенным садам,
Где создал я природы дикой мрачный островок
Но витязь спутал карты все мои на этот знатный вечер,
Приходится его вином поить, настоенным на печени из диких жаб.
Хочу я напоить его вином и посадив к себе на плечи,
К соседке-мымре отнести, чуть сонную артерию ему зажав.
Уж будет рада мымра витязю в тигровой шкуре,
В хозяйстве шкура пригодится, и витязю найдет в хозяйстве толк.
Наутро мышцы все ее от кислоты зайдутся в крепатуре,
Ведь витязь, да в тигровой шкуре, cобой легко заменит лилипутов полк.
Но это только мои планы, пока бурлящие в моем расплавленном мозгу
А мы сидим за ужином невкусным, рассматривая лица всех гостей,
Лицо Дюймовочки-мужчины, увы, способно вызвать лишь тоску,
Вот Клеопатра выглядит приятней и гибкая, как будто без костей.
Вот только незадача и расклад такой не по душе мне, как мужчине,
Ведь обе дамы смотрят больше все на шкуру, что на витязе одета.
Они заглядывают на нее, как на товар, лежащий на витрине,
И им неважно, что почти плюс тридцать и в разгаре лето.
Заводит Клеопатра разговор, как будто невзначай, но витязю глядя в глаза.
Дюймовочка с лицом мужчины тут как тут и тоже витязю поклоны шлет.
А он никак не может в толк взять разговор и уж в глазу стоит слеза,
Не зря пою я витязя вином из жаб часа уж три как напролет.
Пытаюсь я привлечь вниманье дам к себе, выкуривая трубку коньяка,
И подношу на стол еще пирожные с кремом из улиток.
Усилия мои прошли не зря, внимание от витязя отвлек слегка,
А чтоб совсем добить моих гостей, я приношу им торт из ниток.
Забыта шкура, тигром бывшая когда-то, и витязь потихонечку храпит,
Мы с Клеопатрой с хоботом слона на брудершафт вино пьем из бутыли.
И, кажется, Дюймовочка с лицом мужчины уж ревнует, глаз ее горит,
Тогда ее целую я, пока у гостьи чувства не совсем ко мне остыли.
Гуляли мы с Дюймовочкой и Клеопатрой очень долго,
А витязь под столом давно десятый видит сон про битву с тигром,
Соседка-мымра от тоски выкалывает на груди наколку,
Дюймовочка-мужчина сама с собой в любовные играет игры.
Такой вот вечер удался тридцать восьмого августина, после Пасхи,
В две тысячи тридцатидесятом от Рождества Луны календаре.
Мне надо бы сменить мозги, но не купил опять закваски..
И буду снова ждать гостей я в хижине, на Чертовой горе.