Далёкие восьмидесятые - девяностые...
- Маа-а – жалобно ноет сын – я не могу больше есть каждый раз одно и то же… Ну сколько можно. ..
Дочка ещё пока терпит, она чуткая и сознательная, знает, что купить можно очень мало чего и то, многое продаётся только по карточкам.
По телеку в передаче «600 секунд» популярный телеведущий Саша Невзоров рассказывает о тоннах зарытых в пригородном лесу продуктов, колбас, мяса… Жуть, народ звереет.
В большом гастрономе на Литейном, в пустом кондитерском отделе лежат коробки для пирожных,- самих пирожных нет,- и сидения для ванной, которые раньше редко можно было застать в продаже. А ещё женские трусы с кружавчиками, тоже редкость. Такие вот десерты к чаю.
Это в Ленинграде. А муж в Саратове был, в командировке, и видел из окна гостиницы, в которую, полупустую, пробился с боем и взяткой, видел в густых вихрях метели толпу из закутанных бесформенных фигур очереди в продуктовый магазин. С утра что-то должны привезти. Люди стоят с ночи.
В Нижнем Новгороде шестилетний сынишка подруги звонит домой с прогулки и сообщает, что занял очередь за яйцами в магазине за углом, а на параллельной улице дают кур по талонам для диабетиков, и гречку, так пусть бабуля скорей приходит, а то ему надо вернуться в первую очередь.
Дикость, конечно, через 40 лет после Великой Отечественной, множество ветеранов которой до сих пор ютятся в жутких условиях; в конце 20 века, после 70 лет Советской Власти снова продуктовые талоны на сахар, на яйца, сосиски… Очереди на покупку ковра, холодильника, мебели… Унижения в магазинах, где картошку получше дают по знакомству с заднего прохода. Скудность, скученность, нищета…
Но народ привычен. Вроде «никогда хорошо не жили, нечего и привыкать».
В многочасовых очередях открытые народные университеты по разным отраслям домашнего хозяйства. Люди доброжелательно делятся своим опытом и хитростями, как извернуться и накормить семью «кашей из топора», и рецептами домашней медицины, а так же советами по воспитанию детей. И тут же озлобленные женщины, гоняющиеся после работы по очередям, выталкивают ветерана от прилавка с криками: «Надоели уже! Везде всё без очереди хапают, а нам, простоявшим два часа, ничего не достаётся! Совесть надо иметь!»
Словно заразная инфекция, эпидемия привычного хамства, грубостей и унижений везде, от трамвая до исполкома. И в то же время малыш в пустом вагоне вставая говорит вошедшей старушке: «Садитесь бабушка». А соседи по коммуналке спаялись в такой душевный и дружный коллектив, лучше родных, так что отказываются от задуманного обмена. И такое повсюду там и сям… Золотые сердца в большой навозной куче.
И вот из этого всего вдруг оказываешься заграницей!!!
Первый, сразу за границей Финский городок ХамИна. Название как-то напоминает родные пенаты. А вот вокруг никакого хамства, грязи, унижений, а наоборот – чистота, красота и вежливость. Да разве такое бывает??!!
В чистеньком, сияющем словно хрустальном телефоне автомате, стоящем в леске между валунами не только трубка висит на месте, но ещё и высокая стопка телефонных книг всех районов страны.
От обалдения оставили сумку около уличного киоска и спохватились только через пару часов. А там всё самое нужное. Караул!
Бежим на площадь городка, где стоит этот киоск, просто от безнадёжности, найдёшь её, как же.
Батюшки! Стоит милая, как и стояла, и всё на месте. Да не бывает такого, чтобы люди ТАК себя уважали!
А потом зашли в городской туалет на старенькой деревянной пристани, дух перевести и решили, что не туда попали. Посудите сами, пахнет хорошей парфюмерией, чистота как в операционной, цветы в кадках ухоженные, даже бумага туалетная есть в каждой кабинке и сидения не сломаны. Пропишите меня в этом туалете! Тем более там ещё и душевая кабинка. Мыслимо ли чтоб люди ТАК жили?! Плакать хочется.
Подруга плачет. Ведь мы ещё и в продуктовом волшебном царстве успели побывать, как в музее, только посмотреть зашли, денег-то кот наплакал.
Вот и мы как этот кот...
Ну почему в нашем прекрасном родном городе этого всего никому не надо??? А нужны тротуары с колдобинами, дороги с дырами и лужами, грязь и пыль всюду и везде, и пустые прилавки…
Но внезапно судьба моя делает крутой поворот и центробежной силой меня выбрасывает из самолёта в аэропорту Нью-Йорка. Шок.
Меня никто не встречает, хотя мужу о прилёте (Повезло по жуткому блату достать билет, а летела в полупустом самолёте) я сообщила.
Он поехал на заработки как только открылась такая возможность и первые ласточки потянулись за океан. Сейчас это уже в третий раз. Мы целый год живём на то, что он зарабатывает за 2-3 месяца и ещё привозит нам одежду и аппаратуру, на которой можно разглядывать чужую красивую жизнь.
Тамошние русские называют караваны летящих к ним советских родичей «пылесосами».
Вот теперь муж нашёл и для меня работу: будем делать ремонт в доме у американского адвоката. Наш работодатель заплатит нам сумму, в несколько раз меньше самой низкой,а мы, как нелегалы, получим ослепительные для советских людей три тысячи долларов.
Сейчас это и в России обычная история, а тогда..! Удача была громадной.
И вот, муж не приехал встречать меня и до друзей, с кем он в контакте, мне надо добираться самой без копейки денег и безо всякого представления как это сделать.
В самолёте нас учили, как позвонить из автомата без денег, называется «collect call», за счёт тех, кому звонишь. Некрасиво, но что делать. Номер вспомнила чудом, а потом и адрес, благо звонила и посылала им письмо накануне вылета.
Пробую звонить. Аппарат что-то бодро лопочет мне на местном языке, который я три года учила в школе. В панике бросаю трубку.
И так все три попытки. Не знаю, что он обо мне думает, а я в отчаянии. Но выплывать надо.
Уже почти три часа как я стою посередине огромного зала прибытия, где во многочилсенных входах-выходах появляются и исчезают толпы народу, а я боюсь отойти в туалет, чтоб не пропустить мужа, который должен же меня когда-нибудь встретить!
Хорошо, что у меня нет багажа, я налегке, с дамской сумочкой через плечо. Муж обещал, что купим что будет надо, он, хватаясь за любое дело, уже подработал немного.
После перелёта, где пятнадцать часов с двумя перерывами неусыпно орал мне в ухо и тошнил на меня сидящий позади ребёнок, я в одеревенелом обалдении. Но надо держаться.
Пока я стояла как столб, вкопанный в середину большого зала, я успела пропитаться местной ноосферой, и она меня впустила в себя.
Это была абсолютно незнакомая ноосфера. В ней витала доброжелательность и уважение ко всем окружающим. Честное слово, это просто пронизывало весь воздух вокруг и по контрасту, по свежему прикосновению ошеломило меня.
Ведь я только что вылетела из совершенного другого воздуха: колючего, напряжённого, недоброжелательного, делающего тебя жалкой униженной козявкой, с наглостью просящей к себе внимания у занятых людей.…
А тут, я уверена была, что моя персона уважаема, как и любая другая и любая моя просьба тоже.
Несу записаные телефон и адрес друзей к чернокожей дежурной за стойкой и прошу уточнить, принадлежит ли этот номер этому адресу.
Удача! Она поняла мою просьбу и подтвердила, что да, это правильный номер. Уф! Первый барьер взят!
Снова пытаюсь позвонить и снова провал – ничего не понимаю из радостного бульканья в трубке. Возвращаюсь к дежурной.
В чём дело, ты же говоришь по-английски – удивляется девушка.
Сказать я могу – пытаюсь я ей объяснить, - но то, что ВЫ мне говорите, я пойму только завтра.
Она смеётся и сочувственно смотрит на меня. Узнав на каком языке я ещё могу изъясняться, машет кому-то в толпе. К нам подходит молодой парень, и дежурная перепоручает меня ему.
Его зовут Миша и он готов мне помочь. Он позвонил, друзья ответили и велели мне сесть только в жёлтое такси, и ни в какое другое, пообещав выкупить меня из него. Ехать надо по диагонали через весь огромный город.
Ну что, напугалась? – улыбается мне Миша - Не бойся, это Америка, здесь пропасть не дадут.
Так, в который раз началось ещё одно Открытие Америки.
Страну скрутил водоворот,
непредсказуемый и дикий,
и в бездну дел и бед великих
нас неминуемо несёт.
А ужас, темный и глубокий,
вселился в сердце потому,
что так внезапно и жестоко
разлука выпала ему.
Нас расплескало как из чаши,
в бессильи выпавшей из рук,
и все дела-дороги наши
подвластны стали слову «вдруг»
Я изменила б всем дорогам
и в доме, что покуда ждёт,
осталась бы с моим народом,
но – что он? где он?, мой народ?
1990-91
Ленинград - США