Он из долин пришёл солёных,
принёс он плоть живущих вод,
взращёную с самых пелёнок,
чтобы на стол уйти господ.
Витиеватые рисунки
в пучине синих красок дна,
они считали: море - бункер,
а выше мир - узор окна.
Но сеть легко пронзила воду,
и лоб протёр седой моряк.
Пошёл на берег малым ходом,
где ночь взрезал свечой маяк.
Что дальше - не его забота,
пусть подают детей на стол,
пусть костью в горле станет кто-то
или одежды ждёт пустой.
Моряк хранит другую память:
там, где начало горизонт
берёт с небес и сердце ранит
поэтам - там запрятан фронт,
там войско - легион чудовищ,
воспетых сотнями легенд
морских о поисках сокровищ,
а кое-где - вошедших в бренд.
Моряк седой с суровым взором
там побывал ещё юнцом.
Взорвавшись глупым пьяным спором,
он в двадцать пять ушёл в кольцо
кошмарных тварей жуткой бездны,
в извечной тьме ночной провёл
ещё пятнадцать. И та песня,
что волны пели, вечно в нём.