1
Молчание моё, молчание твоё:
Движение в округе различимо.
Над нами накаляется лучина,
И публик городской вздыхает и поёт.
Понтических держав промокла пелена,
И грозы распадаются всеморья.
Платаны спят во влажном ореоле,
Их нега наваждения полна.
И персиков приносят урожай,
Где у людей красивы только руки.
И ты там просыпаешься, дрожа.
И песни птиц, оставшихся на юге,
Зеркальный воздух утренний дробя
Сплетаются телами антизвуков.
2
Сплетаются телами антизвуков
Мой первенец и твой последний гость
Границей снов, молчанием стрекоз
Несущих в небо занавес округи.
Излучин дельты тихий кровоток
Выдерживает томные настои.
Умолк орган в единственном костёле,
И колокол заутрени умолк.
Вокзал стоит в подгорной глубине.
Таксист в такси усаживает друга.
С проводниками поезд в тупике
Становится, поскрипывая туго
Металлом, обреченным старине.
И всюду в небе тянется разлука.
3
И всюду в небе тянется разлука,
И времени гуляющий здесь джаз
Заходит во дворы: его порука,
Она и только сохраняет нас
В узорах неба, в ореолах жизней,
И в ореоле первого зерна:
Воссаженная предками страна
Кончается и цвет её неистов.
И встречи в небесах – как встречи на земле.
Всегда похожи, в сущности – одно.
И ты, не чая новость эту, млей.
И чудо есть, когда нам всё – равно,
Пока над нами в звёздочках камей
Непройденных дорог льняное полотно.
4
Непройденных дорог льняное полотно
Так сходно с южным небом по причине,
Его округлости, прозрачности его.
Когда под ним лежали в палантине
Нам открывались тайны, их узор
Нас вёл в галактиках, бывших формой,
Того, что в нас обмакивает корни:
Так расцветает нами неба взор.
Во взоре этом копится настой:
Нас манит встречи долгой яд.
И эту жизнь не сравнивая с той
Друг другу мы предъявим образа,
В которых город полнится пустой
И детства тени пеленают нас.
5
И детства тени пеленают нас.
И проседь: проблеск старости.
Так жизни раскрывается астарта,
Так света востекает белизна
На наше дно, в котором память вся,
На наше дно, где предки и потомки.
Но смерти взор: пленительный и томный
Открылся в небе, звёзды унося.
Величественный тот водоворот
Для ярких звёзд опасней, чем для мелких.
Под звёздами с купания народ
Идёт по протяжённому проспекту.
И выход предлагает нам Господь:
Молчание замена тьме и свету.
6
Молчание замена тьме и свету.
Ты молча посмотри в своё окно.
Увидишь: лозы серебрятся где-то,
Здесь пред тобою жизни полотно:
Всеобщее, всеправое прощенье.
И радуются ангелы как дым.
И не найти далёкому отмщенью,
Того что ниц ложится перед ним.
Так море индевелое лежит,
Когда поёшь восточные куплеты
И голос твой стлевает и дрожит.
На каменных руках твоей планеты
Вздыхает море и волна бежит:
Всезвучие апостолствует где-то.
7
Всезвучие апостолствует где-то,
И это видно на лице воды.
И звуки виноградного оркестра
Приносятся от Беличьей горы.
Здесь от всего, написанного ране
Останется одна любовь:
Тебе разрешено стереть любой
Звук или цвет в октаве или гамме.
Темнеют щёки гор. Печалью лона
Темнеет одинокая лоза
На долгом, уходящем в тучи склоне.
И тянет на бедро рукой гора
Свой плед из можжевельников огромный.
И небо где-то опускает глаз.
8
И небо где-то опускает глаз,
И где-то родники во мгле мерцают.
А я и тьму и свет здесь отрицаю.
И тьму и свет: я отрицаю нас.
Разбросаны огни метеостанций,
Постов спасателей, погранцов.
Там отзвуки прибрежных городов,
В каньонах бродят ночью средь акаций.
Там капельки мельчайшего дождя
Мелькают всюду, словно зеркала
И шепчут скалам, мимо них летя
Как ты к вершине не меня вела.
Об этом, впрочем, написал не я
А ты, когда Цветаевой была.
9
А ты, когда Цветаевой была
Носила то же и дрожала так же,
Во сне своем оказываясь в саже,
Когда в объятьях вечности плыла.
Восходят тени лествицей небес
По склону к небу, знойный полдень помня.
И чернозёма вспаханное поле,
Тебе приснится вечности вразрез.
Нам не унять предсказанного днём.
Не приложится нам к холодной раке
С мощами повелителя времён.
Когда ты в самой глубине антракта
(Пустынными рядами длился он)
Искала те же артефакты мрака.
10
Искала те же артефакты мрака,
Нектар свой тратя и Парнас гневя:
Ты в каждом шаге тратила себя.
Тебя пленяли сны архипелага.
Из вереска я ткани тебе сплёл,
Но раздарил другим и это грех мой:
Для нашей встречи ставшее помехой,
Открыло предо мной другой простор.
И если для тебя иные жизни
Лишь вздор пустой и сор веретена.
То для меня же наши души ближе,
Чем наши разобщённые тела.
Ты это поняла в житейской нише,
Когда отца над пропастью вела.
11
Когда отца над пропастью вела
Ты изменилась и в лице и в теле.
И голос твой подобен стал капели,
И мрака расползалась пелена
И пелену проглатывало море.
И волны пели голосом твоим.
И понял я насколько я любим:
Я вовремя узнал что есть такое
Величественное чувство среди всех
Возможных чувств. Но вид архипелага
Остался здесь надсмыслом жизни всей.
Я чувствую теперь его прохладу.
И разливая по сердцам елей
И дожидаясь вечного антракта.
12
И дожидаясь вечного антракта
Ты спишь смиренно, будто бы змея –
Нагая и с открытыми глазами.
И где-то небо, волны серебря
К тебе идёт под всеми парусами
Как будто бы Ахейская армада
Идёт к тебе, как будто боги сами,
Идут к тебе, как будто бы Земля.
Откроется пророческая дверь.
Душа у двух мятежников одна
(Теперь освобождённая), теперь
Звучит орган, звучат колокола.
Когда же на нетканности потерь
Мы поняли, что встреча нас ждала?
13
Мы поняли, что встреча нас ждала.
И распахнули окна в этот миг.
(Не окна распахнулись – зеркала)
Пусть станет жизнь прибежищем всех книг!
Пускай вдыхает небо чернозём,
В твоей стране забудется война.
Пускай горами к морю пронесём,
Всё то, что нам та встреча воздала.
Не Ариадна удержала нить,
И не Тесей, сразивший Минотавра –
Я этих не придумывал метафор:
Momentum more* в вечности хранить
Пусть будет семистрельная астарта
Всю нашу жизнь на дне амфитеатра.
14
Всю нашу жизнь на дне амфитеатра
Растут деревья и цветут сады.
Идут века и поднимают завтра
Не выше и не ниже головы.
И в самом центре сада бьют ключи,
И тонкая лоза над ними вьётся.
Сама собой домысливая солнце
И на его надеется лучи.
Когда земли дотронешься рукой
В прекрасном том саду окажемся вдвоём,
И долгожданный снизойдёт покой.
И помня первый снег и первую любовь
В прекрасном том саду окажутся вдвоём:
Молчание моё, молчание твоё.
15
Молчание моё, молчание твоё
Сплетаются телами антизвуков,
И всюду в небе тянется разлука
Непройденных дорог льняное полотно.
И детства тени пеленают нас,
Молчание замена тьме и свету:
Всезвучие апостолствует где-то,
И небо где-то опускает глаз.
А ты, когда Цветаевой была,
Искала те же артефакты мрака,
Когда отца над пропастью вела.
И дожидаясь вечного антракта,
Мы поняли, что встреча нас ждала
Всю нашу жизнь на дне амфитеатра.