«Елена Прекрасная моя идет»- с улыбкой прошептала мать, глядя в окно кухни. На плите томился борщ, а на столе, накрытый цветным вафельным полотенцем, бугрился горячий пирог. Уже в подъезде Елена уловила его аромат - это запах маминого выходного. В будни же вокруг Валентины Сергеевны, ее мамы, врача скорой помощи, витал стойкий лекарственный дух.
В шахтерском поселке ее уважают: « врач от бога» - говорят. Пятнадцать лет назад привез с армии молодую медсестричку бравый сержант Анатолий Зуев. Дружной шахтерской семьей сыграли молодым свадьбу, а через год родилась дочурка. Счастливый отец купил самую красивую коляску цвета морской волны и с гордостью гулял с дочкой по вечерам, пока жена делала уборку в полуторке. Счастливо они жили, дружно; только пришла беда нежданно-негаданно. Погиб от взрыва метана в забое глава семьи Зуевых, а Леночка только - только в первый класс пошла. С тех пор живут мать с дочерью вдвоем. «Валентина, по сути своей, ни дать ни взять - однолюбка. На редкость порядочная женская натура, - сказал как-то сосед Петрович.- Взглядов мужиков не замечает, словно и нет вокруг рода мужского, как не стало ее Анатолия».
Отрадой Валентине стала дочь. Вместе они катались зимой на лыжах в ближнем лесу, летом собирали там грибы и ягоды, купались на озере. А вечерами любили читать вслух, вязали, стряпали, в общем – «идеальное бабье царство», как сказал тот же Петрович. Елена росла доброй, умной девочкой, усердно училась. Уже во втором классе с интересом листала вузовскую анатомию матери – студентки заочницы мед. академии. Просматривая картинки учебника, спрашивала: « А это что, мам?» - «Это, детка, сердце». И хотела Елена поскорей вырасти, чтобы, как мама, людей спасать от всяких травм и болезней. Однажды соседский Колька поранил об осколок бутылки ногу, играя на спортплощадке в футбол. От боли он взвыл, упал навзничь. Ребята бросили игру, кто-то стянул с раненой ноги кроссовок, кровь течет… И тут от стайки девчонок, играющих неподалеку, мчится Елена с мороженым в руке, отдает ее раненому футболисту: «Ешь пока, сейчас посмотрим. Стекло надо удалить. Я сейчас, мигом, не вставай!» - и бегом к дому. Через несколько минут прибежала с бутылкой розовой марганцовки и бинтами. «Потерпи чуть-чуть» - и ловким движением вынимает из ступни пострадавшего осколок, льет на рану марганцовку, накладывает марлевый тампон и быстро перевязывает ногу. При этом приговаривая: «Ты ешь мороженку, не отвлекайся». С тех пор прозвали ее дворовые ребята докторшей, а малышня, так и вовсе - с любой царапиной к ней: «Лен, полечи, а?» Мать с гордостью говорит подругам: « Пойду на пенсию – ни дня работать не буду, вон какая мне замена растет! Она и над нашими пожилыми соседками шефство взяла, давление всем мерит. А я думаю, куда это у меня тонометр исчезает по выходным?»
« Благодари Бога, Валентина, что золотая девчонка у тебя растет. Они ведь сейчас все в «сети» зависают, ничего вокруг себя не видят. Общение виртуальное, любовь однодневная, игры до последней «жизни». Да что далеко ходить, племянница моя, Светка - твоей ровня, недавно пятнадцать исполнилось, а красится, что манекен ходячий. Шорты выше ягодиц, маечка в облипочку и серьга в пупке торчит. Табаком, как от мужика прет. Является домой заполночь - все нервы она родителям вымотала, связалась с компанией таких же оторв и куролесит с ними. Отец хочет ее на все лето в деревню на север к родичам отправить, а может и совсем там оставить, в школу записать и пускай живет в тайге, покуда ума не наберется».
« Да, девоньки, я и не представляю, чтоб собственное дитя так нервы мотало. Моя-то совсем домашняя, словно не от мира сего, а мир-то сегодня ох, какой жестокий. За последние годы столько я на вызовах насмотрелась. Что только молодежь с собой творит - жутко становится. Одних отравлений сколько! Опиваются до реанимации энергетиков, пива этого химического, нюхают какую-то дрянь, колют в себя дурман разный – кайф все ловят, иной раз до больницы не довозим. Больно смотреть на родителей этих кайфоманов, кто выдержит, а кто в кардиологию попадает после горя такого. Иногда думаю, брошу эту собачью работу, не могу больше смотреть на весь этот ужас. Но проведу выходные на природе с дочкой, пополним наш семейный альбом новыми фотографиями и опять вперед, на боевые врачебные будни».
- Валь, ты бы завела себе мужика какого, годы-то уже не на нас, а против нас работают. Елена - не успеешь оглянуться, замуж выйдет, будешь одна дни коротать?
- Нет, девчата, мужик не собака, его просто так не заведешь. Встретила бы такого, как Толя мой, пошла б за него. А так, за кого-нибудь, чтоб только не одной, нет. Браки - они ведь на небесах заключаются. Что Бога гневить, жила в любви да ласке восемь лет. Другие-то всю жизнь проживут, добра наживут всякого, а друг другу словно чужие…
- Ма - ам, я дома! - Елена скинула босоножки, вихрем влетела на кухню и обняла мать, успевая заглянуть на стол. - Курник испекла?
- Руки мыть! Наливаю борщ, а пирог с чаем.
За обедом дочь поведала матери о приглашении на день рождения одноклассницы Люды.
- Почти весь класс пойдет. У Подкорытовых сад большой. Хотят шашлыки жарить.
- Когда, говоришь, собираетесь?
- В эту субботу, сразу после уроков.
- А подарок какой?
- Все решили деньгами - по 300рублей, вскладчину.
- Понятно. Иди, конечно, скоро выпускной, разлетитесь, кто куда.
В субботу Валентина Сергеевна была на вызовах, утром поцеловала спящую еще дочь в щеку, деньги на подарок положила на журнальный столик. Непонятная тревога бродила в ней. Конечно, глупо переживать из-за этого дня рождения, но она мало знала эту семью. Подкорытовы переехали в поселок из города два года назад, купили большой дом , у уезжавших в Германию немцев. На собрании она один раз видела мать, отца же никогда.
Смена у Валентины Сергеевны выпала тяжелая: два отравления спиртным, сильнейший сердечный приступ у молодого мужчины - еле откачали, инсульт у одинокой женщины и еще отравление у малыша. Позвонить дочери времени совсем не было. Когда же в одиннадцать вечера наконец взяла в руки сотовый, то не дозвонилась - телефон был отключен. Что за ерунда? Она сама ночью ставила телефон дочери на зарядку, а отключать его ей незачем. Лицо ее покрылось красными пятнами, и шофер Михалыч сразу заметил резкую перемену у своего врача:
- Случилось чего? Давайте до дому вашего слетаем. Пока затишье у нас.
- Поехали! - сразу согласилась она.
В окнах свет не горел. « Может, спит уже?» Но, пробежав в комнату, поняла - дочь не пришла. Валентина села в машину - ее даже потряхивать стало от волнения.
- А может, успеем слетать до Лазурной? Это почти у леса дом.
- Для вас хоть на Кудыкину гору, Валентина Сергевна.
Но, только они отъехали, как завопила рация : «Авария на перекрестке у «Красного - Белого».
- Ну, елки - палочки! Суббота - отрывается народ по полной,- пробасил Михалыч и нажал на газ.
Освободилась Валентина только утром. Набрала телефон дочери – отключен, и со всех ног помчалась домой. У порога она запнулась о грязные туфли Елены, сердце ее ухнуло горячим комком в живот. На диване, сжавшись в клубок, лежала дочь.
- Боже мой, доченька, что с тобой? Что случилось? Не молчи, только не молчи. Тебя обидел кто-то, да? Господи, да что же это такое?
Мать трясущимися руками стала раздевать дочь - нарядное платье стало похоже на мятую грязную тряпку. Пахнуло спиртным.
-Что ты пила? Боженьки мои, Леночка, ты же не пробовала никогда даже пиво!
- Я и не пила, мам, это Вовчик, Людкин брат, силой влил мне коньяк. Но я только раз заглотнула и поперхнулась. Может и вырвало бы меня, но нечем - я не ела там почти.
И тут Елена разрыдалась у матери на руках. Она плакала пока мать мыла ее в ванной, поила пустырником, укутывала в махровый халат. И только когда Валентина собралась идти к Подкорытовым, «чтобы своими руками придушить их поганого сына», Лена рассказала ей обо всем, что было тем вечером.
- На день рождения пришли Маша, Вика, Оля, две Тани и я. Из наших мальчиков был только Саша Позднышев - с ним Люда дружит. Были парни намного старше нас - один управлялся с шашлыком, другой на гитаре пел какие-то блатные песни, еще двое с Вовчиком сидели в беседке - они пили пиво из бутылок и все посмеивались, глядя на нас. Мне уже тогда хотелось уйти, ведь, как оказалось, никакого нашего класса там не было, приглашены были только девчонки да дружки Людкиного брата. В трех ящиках у стола было пиво, на столе шампанское, вино, коньяк…Я думала, что поздравлять выйдут родители Люды, но их и вовсе дома не оказалось. Когда шашлыки были готовы, все собрались за столом. Мы с девочками поздравили Люду и отдали ей наш подарочный конверт, ее брат всем разлил спиртное. Я попросила минералки, а он, дыхнув на меня перегаром, сказал, что «за именинницу надо выпить хотя бы шампусик». Тогда я налила себе в бокал газировки и села рядом с Сашей и Людой, а они прижимались друг к другу, шептались, никого не замечая вокруг. Девочки пили шампанское, вино, громко смеялись и отпускали матерные словечки, вторя парням - такими я их никогда не видела. Потом начало смеркаться, музыка не умолкала, все были навеселе. Ольга курила у мангала с «шашлычником», тот откровенно обнимал ее ниже талии. Татьяны дружно хохотали от пошлых анекдотов любителя шансона. Маша с Викой и вовсе пошли в сад с двумя другими парнями, в руках у тех было по бутылке вина. А Людкин брат все крутился вокруг меня, и когда я собралась уходить, увязался провожать, взяв со стола недопитую бутылку. Я позвала с собой девочек, но все веселились, как могли, никто домой и не собирался. Именинница с другом и вовсе ушли в дом.
Уже совсем стемнело, и я поторопилась в поселок. Но Вовчик догнал меня, сказал, что ему надо срочно позвонить, а телефон где-то выронил. Я нехотя протянула свой телефон, а он вдруг отключил его и с наглой ухмылкой бросил мне в сумку. А потом все, как в страшном сне - обхватил меня своими лапами, прижал к дереву, я стала кричать, а он, сволочь, опрокинул бутылку мне в рот. Внутри все ужасно зажгло, дыхание перехватило, я сильно закашлялась, схватилась за бутылку и повалилась с ней на землю. Этот поганец упал на меня, полез целоваться и тут я с размаху дала ему по башке этой бутылкой. Потом долго бежала не оборачиваясь. Оглянулась уже в поселке, на освещенной улице его видно не было. А может, я убила его, мам?
И тут Валентина заплакала, затряслась, всем телом прижимаясь к дочери:
- Слава Богу, что так все обошлось, слава Богу! Я бы себе не простила никогда…Сон я на днях видела, будто потерялась ты в лесу, я кричу, а тебя нет… Потом вижу, Анатолий идет по тропинке, молодой, красивый, ведет тебя маленькую за руку, а потом подтолкнул легонько: « иди к маме, говорит, поцелуй ее за меня и больше не теряйся». Видно, отец тебя уберег, доченька. А про Витька Подкорытовского забудь, он давно уже похмеляется с дружками. С такими выродками ничего не сделается. Будет у меня с ним бо – о- льшой разговор, и с родителями его тоже!»
- А я, мам, поняла, что надо доверять своей интуиции. Помнишь, ты говорила мне, - слушать голос ангела-хранителя. Ведь не хотела я идти на этот день рождения, но начала себя уговаривать: почему бы Люду не поздравить, зачем ее обижать отказом, а внутри-то шевелилось непонятное беспокойство. Теперь я понимаю, что это моему ангелу было не по себе, он предупреждал меня, хотел до меня достучаться, может, даже по папиной просьбе? Я, мам, если когда выйду замуж, то только за такого, как наш папа. Может, он даже будет на него похож.
- Ну, поживем, увидим, Елена моя Прекрасная, - наконец-то вздохнув с облегчением, проговорила мать.