А случилось вот что.
Люблю я баню и холодный душ с тех самых юношеских лет. Когда кровь бурлит, энергия зашкаливает, эмоции захлёстывают. И весь организм требует охлаждения после парной с берёзовым веничком, как машина после долгого пробега по жаре.
Ни о чём не думая, я бросаюсь в бассейн с ледяной водой или в снег! Снег пушистый, снег искристый! Белый-белый, чистый-чистый!
Купаюсь в снегу, переворачиваясь со спины на живот. Натираю лицо, голову снегом. Испытываю неописуемый восторг! Ощущаю прилив сил, радость бытия каждой клеточкой! Непередаваемое наслаждение!
У японцев есть чайные церемонии, которые часами проходят в специальных домиках в красивых уединённых местах. Участники, мирно беседуя, наслаждаются ароматным напитком, волшебством окружающей атмосферы, ощущением чуда бытия...
Банную церемонию, которую мы с мужем проводим каждую неделю, могу сравнить с японской чайной церемонией в части соблюдения традиций, определённого порядка проведения, ощущений волшебства и чуда бытия в нашей, отдельно стоящей, бревенчатой баньке.
До принятия банных процедур мы выпиваем "Тромбо-асс" (таблетки аспирина в оболочке) для разжижения крови, по стакану чая. Перед входом в парную принимаем душ, прогреваем ноги и руки в горячей воде. Готовим парную с ароматами мяты, эвкалипта.
Пар принимаем в горизонтальном положении, чтобы обеспечить нормальное кровообращение. В парной находимся не более пяти минут. Затем тёплый душ, махровые халаты, шерстяные носки на ноги.
На деревянных скамейках или в креслах расслабляемся минут пятнадцать, чтобы выпарить из организма шлаки и токсины. Опять тёплый душ. И так два-три захода в парную с последующим расслаблением…
А потом начинается самая интересная для меня часть нашей банной церемонии: контрастные процедуры. Чередование парной с берёзовым веником и ныряние в снег или в холодный бассейн. Накопленная за неделю усталость вмиг улетучивается! В эти минуты я ощущаю себя молодой, красивой и счастливой!
В этом году были сильные крещенские морозы. Да и в феврале зима не расслаблялась. Минус двадцать, а то и двадцать пять. А снег пушистый, снег искристый, белый-белый, чистый-чистый!
И я продолжала купаться в снегу после парной, не обращая внимание на сильные морозы, забыв о своём возрасте …
В конце февраля на следующий день после бани меня неожиданно пронзила острая боль в левой ноге. Боль сильная, изнуряющая, не дающая шевельнуться и встать с постели…
Невролог, молодая приятная женщина, приехавшая ко мне на дом, в первый раз только головой покачала. Поставила серьёзный диагноз, вытащила длиннющую иглу и добралась ею до сильно застуженного нерва.
Первая блокада, так называется укол длинной иглой со специальным лекарством, дала мне небольшую передышку и возможность сесть в постели. Потом были вторая блокада и уколы с таблетками в течение трёх недель. После второй блокады я стала двигаться, волоча ногу. Медленно и робко начал возвращаться ко мне оптимизм. И вдруг…
Ох, уж это «ВДРУГ»! Поднялась температура: тридцать восемь и пять. Начала расти правая ягодица как-то неравномерно, багровея и быстро увеличиваясь. Никакие протирания и йодистые сетки не помогали! Высокая температура держалась несколько дней. Пришлось ехать к хирургу.
В просторном кабинете за отдельными столами сидели два хирурга: седовласый мужчина с усами и симпатичная женщина средних лет. Меня пригласили к хирургу-мужчине.
Осмотрев меня и погладив важно усы, он посоветовал мне продолжать делать йодистую сетку и прикладывать к моей багровой ягодице горячую грелку, чего я до этого не делала. Черкнув небрежно что-то, он передал мою карту миловидной женщине-хирургу со словами:
-Взгляните ещё Вы, Наталья Ивановна, мне картина ясна.
- Срочно в больницу! У Вас абсцесс от укола! Необходима операция под общим наркозом! Немедленно! Сейчас я выпишу направление,- едва взглянув, сказала женщина-хирург.
Из кабинета я вышла с направлением на госпитализацию и в полном недоумении. Что же мне делать: прикладывать горячую грелку или ложиться на операцию под общим наркозом?
На следующий день мы с мужем поехали в платную клинику. Хирург, мужчина лет тридцати пяти, внимательно осмотрев, сказал:
-Будем делать операцию.
- Под общим наркозом?! – воскликнула я.
-Нет. Что Вы! Под местным. Я сделаю обкалывание. Если будет больно, обезболю ещё дополнительно. Не волнуйтесь, всё будет хорошо, - улыбнулся хирург Михаил Владимирович.
-Пройдите, пожалуйста, за перегородку. Медсестра сейчас всё приготовит. Мужу скажите, чтобы он пришёл за Вами через час-полтора. А завтра Вы приедете на первую перевязку, которую будет делать другой хирург, Сергей Владимирович.
Первая фраза, которую на следующий день произнёс совершенно лысый, похожий на палача из известного кинофильма, лет пятидесяти хирург Сергей Владимирович, снимая повязку с моей раны, была:
-Ну, что, красотка, допрыгалась?!
Я не успела раскрыть рот, чтобы выразить своё отношение к такому обращению к больным, как меня пронзила боль, и я стала терять сознание.
-Б-о-о-ль-но! Очень больно! Больно, я Вам говорю! Обезбольте, прошу!– нанюхавшись нашатыря, который держала медсестра перед моим носом, завопила я. Но мужчина снисходительно хмыкнул:
- Да не выдумывайте. Совсем не больно. Не больно. Не больно.
Эти два слова он повторил несколько раз, пока я корчилась от боли, стоная и обливаясь потом. Мне казалось, что ему нравилось делать мне больно. Даже доставляло удовольствие. И перевязка длилась долго, очень долго. Перед уходом, я ему сказала:
- Вы помните, сколько не говори «Халва, халва», если её нет, во рту сладко не будет? Только у Вас наоборот: «Не больно, не больно». А мне было больно. Неужели нельзя было обезболивающий укол поставить?
- Нельзя,-самодовольно ухмыляясь, произнёс "Живодёр". Так я мысленно обозвала безжалостного хирурга.
На следующий день делал перевязку Михаил Владимирович , который оперировал.
И было не очень больно. Он промывал рану перекисью водорода и разговаривал со мной, объясняя и успокаивая:
-Понимаете, абсцесс большой, рана глубокая. Необходимо срезать некрозную ткань, промыть рану, дренировать. В хирургии это называется «Вторичное натяжение». Потерпите. Всё будет хорошо.
Ягодица у меня не маленькая. "Вторичное натяжение" пришлось терпеть очень долго.
Перевязки продолжались два с лишним месяца…
Вот так я и допрыгалась в снег пушистый, в снег искристый. Белый-белый, чистый-чистый.
Как сказал мне мой доктор:-Пора заканчивать с этим экстримом!
Похоже, что пора. А жаль...