Памяти Эммы Дайберт
(1)
И как-то всё не верится Зиме,
Хотя вовсю маячат пред глазами
Тельцов осенних золото и медь –
Возмездием библейских предсказаний.
Неверие в предельность бытия,
Дай смертному с душою пилигрима
Напиться из Кастальского ручья –
Несносна жажда и неутолима.
Тщета сует – переиначить мир,
Перекроить условностей границы.
Отсутствие согласия с людьми
Обыденно, и надо бы смириться.
Как преступить неверия предел,
Расхожесть мнений и разноголосий?..
А ветер гонит листья по воде –
Блажит дождями затяжная осень.
(2)
Блажит дождями затяжная Осень,
Как будто в назидание Весне –
В безвременьи соперничая с ней,
Злорадствуя, что Лето на износе…
Безвременье страшнее нищеты!
Безвременьем юродствует погода.
Зонтом надёжно прикрываем тыл,
Фронт беззащитен в это время года.
С душой, как с перемётною сумой
И с вытянутой шеей Модильяни,
У Вечности в покорности немой
Тоскливым взором просим подаянья.
А встречному свою родную речь,
Раскрыв уста, взахлёб, как на допросе,
Транжирим вслух, а надо бы беречь –
Не на себе, а что в себе мы носим!
(3)
Не на себе, а что в себе мы носим –
Дороже всех сокровищ на земле!
Блаженным дарит золотая Осень
В наивное бессмертие билет.
В немыслимом четвёртом измерении,
За эфемерно-вогнутой стеной,
Как будто бы живут людские тени –
Мир опьянён реальностью иной.
Там, за кормой космической изнанки,
Стенания голодных и калек
Не так слышны, а ядерные танки
Утюжат виртуальность на Земле…
Витийствуй, век! И предавай огласке
Гипотезы – как иллюзорна смерть.
Чем возразить, живым посмертной маски
У зеркала примерить не суметь…
(4)
У зеркала примерить не суметь
Помпезности природных одеяний.
Лишь образу божественных деяний
К лицу наряды пышные иметь.
То баловни, то данники судьбы –
Не прихотью своей меняем роли.
Всё зиждется на нити Божьей воли,
И нам ли вторить: «Быть или не быть?»
Рифмуя праздно краски сентября,
Потворствуем в стихах вселенской лени.
Не время для серьёзных размышлений,
Когда костры осенние горят.
Пытливому, чтоб истину постиг,
Зима на суету наложит вето.
С небес порхнул к ногам, гонимый ветром,
Последний лист – с души упавший стих.
(5)
Последний лист – с души упавший стих –
Не происки осенних меланхолий,
Признание в готовности брести
Тропой утрат, не сетуя на долю.
Земной поклон заботливой Судьбе –
За то, что не оседлостью ласкала!
За женщину, что позвала к себе
И от себя уже не отпускала!
За то, что научила сострадать,
Внушив с пелён: «Кем ни был ты и где бы,
Себя забудь, но не забудь отдать
Голодному кусок последний хлеба!»
Нет, не всесилен суеверий бес,
И скорбный путь заблудшего бродяги –
Не умысел, а промысел Небес.
Ни чернокнижий нет, ни белых магий.
(6)
Ни чернокнижий нет, ни белых магий.
Есть смутное стремление души –
Постичь недосягаемость вершин,
О бремени людском слагая саги.
Звериным безошибочным чутьём,
Как Ариадны путеводной нитью,
Определять присутствие своё –
На страх, впотьмах, на ощупь, по наитью.
Ветхозаветность скуки превозмочь,
Иронию признав священнодейством.
И в брачных узах узаконить Ночь,
Не признавая права равноденствий.
А потеряв связующую нить,
В безудержном полуночном размахе –
Перечеркнув былое, устремить
Взгляд пристальный на чистый лист бумаги.
(7)
Взгляд пристальный на чистый лист бумаги
И опасений трепетная дрожь:
А хватит ли смиренья и отваги,
Чтобы его не осквернила ложь?
У Господа вначале было Слово –
Предлог творений Неба и Земли.
Предтечами пред взором Всеблагого
Был хаос бытия и чистый лист.
Молитесь у трилистного престола,
Тетрадного – отстаивая честь,
Страдания спрягаемых глаголов
Аморфности наречий предпочесть!
Иссякла ночь и результат баталий –
Беспомощный, ещё не зрелый стих.
Кровоточащих образов детали
Осталось пожирнее обвести…
(8)
Осталось пожирнее обвести,
Чтоб не забыть лица кричащей боли –
С кем ты, щенок, не съел и горстки соли,
И сущности страданий не постиг!
Не ты, воспев чудесную планету,
Босым пластал колымские снега,
Где в апогее северного лета
Кривила рты весенняя цинга!
Не ты под стон осенних перегонов
Заритмовал последнее «прости…»!
Несносен стук столыпинских вагонов,
Несносен стон, а надо бы снести!..
Два лика неделимой пуповиной
Повязаны – за смертью снова жизнь.
Зима пугает явкою с повинной,
Весна и Осень – будто две межи…
(9)
Весна и Осень – будто две межи.
Меж ними вольно бродит призрак Лета,
Навязывая суетный режим
И балуя переизбытком света.
Две девственницы – Осень и Весна,
Меж ними обречённость зимней стужи.
И хочется, забывшись в долгих снах,
И той и этой стать желанным мужем.
Две грации! Невинностью одной
Не восхититься – просто беспардонно.
Но Осень в конкуренции с Весной
Выигрывает с блеском примадонны.
Сгорело Лето, дерзко нашумев.
Грядёт Зима, себе не изменяя.
Весна и Осень – грани перемен,
Меж ними неприкаянным слоняюсь.
(10)
Меж ними неприкаянным слоняюсь –
Границами, идущими на слом.
Но крепок ли союз Добра со Злом –
Уверенно ответить затрудняюсь.
Правдивы ли синонимы добра,
Когда в столице запах захолустья,
А то, что ненавидели вчера,
Сегодня вспоминаем с лёгкой грустью.
Так мотыльки, летящие на свет,
Обжулены надеждой тёплой встречи.
Не верьте – ни пророкам, ни молве,
И без нужды не зажигайте свечи!
Цежу коктейль своей вины с вином,
Себе в вину несдержанность вменяя.
Кроплю пометки в книжке записной –
И не пишу, а как бы извиняюсь…
(11)
И не пишу, а как бы извиняюсь
Перед лицом сегодняшнего дня
За то, что, убеждений не меняя,
Предубеждений так же не менял.
Что не почил бездарно под трамваем.
Не сгинул. Ни во сне, ни наяву
Не лазал в петлю, жил, не унывая,
Среди чужих – и до сих пор живу!
Что был не сыном – пасынком отчизны,
Когда недобрым словом поминал
Её маразматические измы
Квадратам стен, а не в проём окна!
Что с мудрецами праздными не ладил,
И мнением глупца не дорожил.
Хоть пару строк бы предъявить к оплате
За непутёво прожитую жизнь!
(12)
За непутёво прожитую жизнь,
Приютствуя безлюдными местами,
Нередко в подсознании листал я
Миров потусторонних миражи.
С придуманным сличая этот мир,
Где праздники не краше будней серых,
В печали отыскал основы веры,
Как мудрости житейской эликсир.
Не грех небрежно выучить урок:
Где пуп Земли? Куда впадают реки?
Важней понять, что в каждом человеке
Бесчисленное множество миров.
Раздумий происк в поисках строки
Под метр неуверенного шага,
Скрипит перо и в такт шуршит бумага –
Вот из чего слагаются стихи.
(13)
Вот из чего слагаются стихи:
Из собственных пристрастий, и не надо
Делиться на хороших и плохих
Под стягом карнавального парада.
С готовностью задать вопрос Весне,
Открой глаза, лишь ей ответ известен:
Как правильно писать частицу «не»
В причастности – раздельно или вместе?
Повинной головы не рубит меч.
Винись, что был во власти своеволий,
Когда тебе твою родную речь,
Как будто впрок, преподавали в школе!
Стихийно жизнь слагая по слогам,
Вздыхая с тихой грустью о неспетом,
Молись, что лист упал к твоим ногам!
И слыть не обязательно поэтом.
(14)
И слыть не обязательно поэтом.
Недужно слыть, попробуй-ка всерьёз,
Бескомпромиссно осветив Вопрос,
В ответе быть за поиски Ответа!
Нет самоотречений полумер,
Нельзя любить ни валко и ни шатко.
Молись за тех, кто многим не в пример!
В таких примерах нету недостатка.
Средь бела дня в кромешной темноте
Худой босяк, взывая: «где вы, люди!»,
С фонариком прошёлся, а затем
Смиренно канул в Лету – все там будем.
На плаху Свет! И вот тогда, Поэт,
Презрев в гробу каноны и запреты,
Больной строке – болезненный ответ
Меж строк моли у будущего Лета
(15)
Меж строк моли у будущего Лета
От сна косым дождём омыть глаза,
Успеть допеть, что кем-то не допето,
И досказать, что сам не досказал.
Зимой грешим бездействием и скукой,
А первая капель – благая весть.
И быть добру, Весна тому порукой –
Она собьёт Зимы седую спесь.
Не опасаясь пагубных сюрпризов,
Раскайся, пробуждаясь ото сна!
Всё может быть – и миг прозренья близок,
И, может быть, последняя Весна.
Будь начеку, когда восходит озимь
Ошибочным прогнозам вопреки.
Моли, поэт! Моли, хотя бы в прозе,
Прощения за зимние грехи!
(16)
Прощения за зимние грехи
И помыслы, рождённые ночами,
В конце пути сложнее, чем в начале,
Перевести на языки стихий.
Бессильны все немые словари
Помочь покорно преклонить колени,
Раскаяться без горьких сожалений,
Раскаяться, чтоб снова повторить...
По замкнутому кругу мыслей бег
В попытке дерзкой вырваться из тлена.
Сама собой уже страшна измена,
Преступно изменять самим себе!
Немалый срок – пять пишем, три в уме,
Но жребий детства добровольно выбран.
Во взрослые уже играю игры,
И как-то всё не верится Зиме…
(17) (песня)
И как-то всё не верится зиме,
Блажит дождями затяжная осень...
Не на себе, а что в себе мы носим –
У зеркала примерить не суметь.
Последний лист – с души упавший стих.
Ни чернокнижий нет, ни белых магий,
Взгляд пристальный на чистый лист бумаги -
Осталось пожирнее обвести…
Весна и осень – будто две межи,
Меж ними неприкаянным слоняюсь
И не пишу, а как бы извиняюсь
За непутёво прожитую жизнь…
Вот из чего слагаются стихи,
И слыть не обязательно поэтом –
Меж строк моли у будущего лета
Прощения за зимние грехи!
* * *
(Штутгарт, весна, 2009)