Героическому подвигу подольских курсантов
и всех разрозненных формирований и частей, сражавшихся плечом к плечу с ними*
в октябре 1941 г. на подступах к Москве
посвящается…
У подвига второе имя — Вечность.
В какое время он бы ни случился:
в каком году,
в каком тысячелетье, —
он на бессмертие приговорён
мерцающими звёздами,
ветрами,
ручьём журчащим,
чистым синим небом,
судом бесстрастным будущих потомков
и беспристрастной памятью людской…
Вместо предисловия
Я по полю иду,
Расстегнув воротник на рубашке,
с головой непокрытой,
склонённой от мыслей и лет.
И куда хватит глаз –
всё ромашки,
ромашки,
ромашки
мне кивают приветливо
русыми чёлками вслед…
А вокруг — благодать!
Перелески,
покосы
да пашни.
Словно не было вовсе
в помине той страшной войны.
Только шрамы воронок —
свидетели драмы вчерашней —
почерневшими ртами
взывают среди
тишины…
На курган поднимусь.
Постою у расстрелянных дотов.
Осторожно поглажу
пробивший бетон стебелёк.
И посмотрят в меня
с довоенного старого фото
лица тех,
кто тогда,
в роковом сорок первом,
здесь лёг**…
……………
* Вот (неполный) поименный список: 53-я и 312-я стрелковые дивизии, 17-я и 9-я танковые бригады, 214-я воздушно-десантная бригада, подразделение 108-го запасного полка, 269-ой батальон аэродромного обеспечения, Медынский истребительный батальон, личный состав 198-го авиасклада, а также примкнувшие малые группы и одиночки из отступавших бойцов и командиров РККА.
** Автор считает своим долгом предупредить, что в работе над данным произведением не придерживался конкретной исторической точности (на это существуют иные документы) и хронологии, считая основной задачей своей отразить лишь общую атмосферу происходящих событий, а также внутренний мир, чувства и переживания главного героя, от имени которого и ведётся данный рассказ. Герой этот, один из подольских курсантов Алексей Бесфамильный, также является не конкретной личностью, а лицом собирательным и вымышленным.
Глава 1. Пятое октября
В начале октября 1941 года, пробив брешь на Ильинском боевом участке Можайской линии обороны, передовые части вермахта из группы армии «Центр» вышли на прямые подступы к Москве на рубеже реки Угры.
День рожденья, как есть,
пусть желанен, но всё же привычен.
День присяги – всегда
до детали мельчайшей храним.
Не забуду и я,
как курсантские знаки отличий
Золочёными птицами
пали в петлицы мои.
Не последним я был
и, конечно же, не был я первым
В разношёрстной шеренге
сегодняшних выпускников,
В аттестатах которых
туманный ещё сорок первый
Уже смутно мерцал
тусклой сталью граненых штыков.
Отгремел Халхин-Гол,
закудрявились клёны Севильи,
Остывали Гранада и Лаатикайнена снег.
Но когда второпях
мы войска свои в Польшу вводили,
Каждый смутно предчувствовал —
близится дело к войне.
И явилась она,
как все войны приходят —
внезапно,
Громом с ясного неба
в погожий июньский денёк,
И куда-то в тот час
наше детство ушло безвозвратно,
Обернувшись прощально,
задумчиво
через порог…
А война, как чума,
расползалась по долам и весям,
Саранчой выгрызая,
калёным сжигая огнем
Всё живое вокруг
И паучьи сети развесив
От конца и до края
в расстрелянном небе моём.
Немец рвался к Москве,
подминая, как хлебные крошки,
Все, что в панике
Ставке
к ногам его бросить пришлось,
И, не веря себе,
удивлялись тирольской гармошке
Обнаженные стайки
застывших можайских берез.
Немец рвался к Москве.
В снеговом оцеплении сонном
Артиллерии кашель
уже долетал с ветерка.
Кто бы думал тогда,
что последним от немца заслоном
Завтра станут два наших
подольских
курсантских
полка…