А за окном девятый вал
Брюзжит дождём, прохожих моет.
Стучит в стекло, и как нахал,
Ломает дверь, и сквернословит.
А я сегодня сам не свой.
Меня штормит и «сносит крышу».
Я не пойду к тебе домой,
Там предки видят всё, и слышат.
Я упаду на половик,
Уйду в самадхи, буду йогом.
Душой взлечу как «штурмовик»,
До облаков – побуду с Богом.
Пусть снимет все мои грехи,
Я сам пришёл к нему на встречу.
Потом спущусь, в пике, верхи
Не любят долго слушать речи.
Вернусь в себя, глотну слюну
Несостоявшегося счастья.
И животом создам волну
Гусиной кожи в одночасье.
Закину ноги в позу – «плуг»,
Вдохну, чтоб корчилось сознанье.
И сразу вспомню – «Бежин луг»,
Русалок брошенных стенанье.
Глубокий выдох, ноги вновь
Застынут стрункой, вжавшись в коврик.
Я на живот откинусь, бровь
Прижму в косяк, подправив «бобрик».
Упрусь руками, что есть сил,
В паркет испуганного пола,
И торс подкину, пусть без крыл,
В объятья стонущего дома.
Сожму в пружину толстый пресс,
Вот благо, стенка ещё рядом.
Пусть голова получит стресс,
Не шла к тебе – ей так и надо.
Опять в самадхи – руки врозь,
Не стало сил держать всё тело.
И пол вздохнул, и как-то вскользь
Поднял меня – хоть всё болело.
***
А за окном девятый вал
Ещё брюзжит, и сквернословит.
Да ну его – пойду к тебе,
Он может – счастье наше ловит.